Затянувшийся полет - книга вторая
Шрифт:
Заняли место в ложементах. после всех проверок и прощаний люк, наконец–то закрылся и они остались наедине с кораблем. Если не считать, конечно, пары телекамер и кучи приборов, ежесекундно замеряющих состояние космонавтов и отсылающих эту информацию к специалистам. А сам корабль практически не изменился с первого полета. Ну, поменяли в кабине некоторые приборы на более продвинутые, скафандры тоже были новой модификации, поудобнее. Пожалуй, самым главным отличием являлся впервые добавленный «наверх» вместо комплекта контрольно–измерительной дополнительный жилой отсек, где, в основном, и размещалось «хозяйство» доктора. Ну и установленные на поверхности агрегатного отсека раскрывающиеся панели солнечных батарей, но их из кабины видно не было.
Последние минуты предстартового отсчета тянулись со скоростью черепахи. Наконец, пошла минутная готовность. Зажигание! Возникшая после этой команды сильная тряска Андрею сразу не понравилась. Неправильная она какая–то, не такая, как в первый раз! Через секунду его подозрения подтвердил возглас оператора:
– Пожар в районе двигателей центрального блока!
Воронов, полагаясь на завопившую во весь голос интуицию, не стал дожидаться, пока среагируют на земле, и решительно откинул защитный колпачок тумблера системы аварийного спасения. Вот и пригодился! Послышался сильный гул и корабль резко рвануло куда–то вверх и вбок. А через пару секунд раздался неприятный треск, корабль сильно тряхнуло и он испытал знакомое чувство невесомости. Аварийные бустеры, завершив свою работу, отстрелились, увлекая с собой обтекатель и дополнительный обитаемый блок. В избавленный от препоны иллюминатор ворвался солнечный свет. Еще один толчок! Видимо, выпустился парашют спускаемого аппарата. Еще секунд семь–восемь и он мягко опустит то, что осталось от корабля на Землю, подальше от аварийной ракеты. Только что–то слишком быстро приближается видимый в иллюминатор покрытый первым снегом кусочек степи…
Эпилог.
Два человека, выйдя из малоизвестного широкой публике прохода под Мавзолеем, не спеша стали прогуливаться вдоль кремлевской стены. За ними, в некотором отдалении, следовала небольшая группа людей, выглядевших как типичные охранники. Каковыми они и являлись. Сейчас, ранним вечером тридцать первого декабря тысяча девятьсот пятьдесят второго года Красная площадь была пустынна — народ готовился отмечать Новый Год, и гуляющим никто не мешал.
Они подошли к преградившему дорогу, резко контрастировавшему с белизной окружающего снега зеленому валу венков и букетов цветов, возложенных к свежей мемориальной доске на кремлевской стене. Вернее — к двум, висящим рядом. Остановились. Старший из них, одетый в простую, но теплую солдатскую шинель обратился к своему более молодому сопровождающему, поблескивающему стеклами смешных круглых очков с тонкими дужками:
– Лаврентий! Почему это случилось именно с ним? — спросил он по–грузински.
– Судьба! — кратко ответил его собеседник, занимавший в числе многих других должностей и должность руководителя советской космической программы. Потом решил пояснить подробнее: — Из–за возникшего при запуске аварийных двигателей небольшого перекоса, не сработали пиропатроны, отсекающие верхний обитаемый отсек. Он остался висеть на спускаемом аппарате. Выпущенный парашют, конечно, запутался в нем… Просто именно с этим типом отсека систему аварийного спасения не отрабатывали. Конструкцию крепления уже изменили, больше проблемы нет…
– Да я не о технических подробностях! — прервал его пожилой. — Понятно, что космическая техника слишком сложна и ненадежна, чтобы все обходилось без аварий. Их, к сожалению, еще будет немало! Просто это должно было случиться с кем угодно, но не с ним! Он еще не закончил своих дел здесь! Это, наверное, глупо, но я был уверен, что пока ему ничего не грозит. Как оказалось — ошибался! Впрочем, кто его знает, что там было на самом деле…
Его спутник удивленно поднял голову, потом вдруг резко выпрямился и решительно спросил:
– Кто это, все же, был в действительности? Этот вопрос не дает мне покоя уже много лет! Я же не слепой…
Старший кивнул головой:
– Да, пришло время тебе узнать! К сожалению, уже пришло… Пойдем в мой кабинет — это долгий разговор…
– Да, это намного превосходит все, что мне приходило в голову до сих пор! — с чувством произнес Лаврентий Берия по прошествии пары часов. — Я, каюсь, все в сторону мистики всякой думал, типа Мессинга, что ли. Но так даже лучше — рациональное объяснение, как–никак.
– Рациональное? Не уверен, — не согласился с ним Сталин. — Впрочем, действительно лучше считать, что рациональное. Спокойней спать будешь!
– Так значит, в тотраз партийцы меня сожрали! Что же, ожидаемо! — продолжал размышлять Берия. — Ну ничего, кто предупрежден — тот вооружен!
– Ты не об этом думай! — прервал его Вождь. — В этом направлении я за тебя постарался, расчистил дорогу. Ты думай, что на дальнюю перспективу делать будешь. Месяц у тебя на размышления!
– Почему месяц? — не понял его собеседник. — Даже если все случится как там, то есть еще два. Но все же изменилось, вот вы курить бросили, так что, я уверен — времени еще много!
– А я не хочу проверять! Да и устал! Короче, это мое окончательное решение — через месяц ты занимаешь должность Председателя Совета Министров. А я уйду на пенсию. Заработал, нет? И сколько уж там осталось — все мое!
Будущий руководитель государства молча сидел, переваривая информацию. Сталин, отхлебнув уже от четвертой за вечер чашки чая, продолжил:
– Я оставляю тебе крепко стоящее на ногах государство, но тебе предстоит решить не менее сложные задачи, чем те, что когда–то стояли передо мной! Во–первых, не допустить того развала, который произошел там, у Андрея. Но это еще сравнительно легко, учитывая имеющийся отрицательный опыт, о котором стало известно от него. Да и ты — не покойный Никитка! Так что тут я спокоен — страну не разбазаришь! А вот справиться с обозначенными Вороновым долгосрочными проблемами будет гораздо сложнее. Тропка–то нехоженая! Да и дело это международное, внутренней политикой не решаемое! Когда я планировал уходить, рассчитывал, что в этом Андрей тебе поможет. А оно вот как получилось… Ну что, справишься? Сможешь отклонить этот пресловутый «вектор развития»?