Завещание алхимика
Шрифт:
– И терпение его на исходе, – ухмыльнулся Алоизиус. – И правда, сколько можно кормить тебя, бездельника? Сколько можно давать денег на твои бесовские опыты?! Даст бог, я еще увижу тебя на костре, и будет это очень скоро!
– Хватит болтать, хромой! – оборвал его алхимик. – Спрашиваю последний раз: зачем пришел?
– А я могу и уйти, – ключник повернулся и сделал шаг к дверям, – могу уйти, так и не сказав тебе, что по твою душу пришел еще один еретик, басурманин, безбожный торговец, который
– Мохаммед пришел? – оживился Фриц. – Что ж ты мне сразу не сказал, бездельник?
– Это ты десятикратный бездельник и еще хуже того, а я – добрый христианин и верный слуга его светлости! И наш добрый господин герцог, по непонятной мне причине благоволящий к тебе, разрешил мне самый последний раз запустить в замок этого безбожного торговца, врага Христова, и оплатить из честных герцогских денег то, что ты отберешь! Только смотри, еретик, не набирай чересчур много! – И ключник погрозил кулаком.
– Хватит болтать, веди сюда Мохаммеда!
Уже выходя из кельи алхимика, Алоизиус задержался и спросил совсем другим тоном:
– Послушай, Фрицци, коли уж ты занимаешься всяким богопротивным колдовством, может быть, ты составишь какую-нибудь мазь для моего колена? Оно, подлое, так болит, что спасу нет! Особенно перед дождем и на Пасху!
– Думаю, что его светлость, наш добрый господин герцог будет весьма недоволен, если я стану составлять мазь для колена ворчливого старого хрыча, вместо того чтобы добывать для него золото. Впрочем, обещаю, когда я получу наконец философский камень, я первым делом позолочу твое колено!
Ключник что-то раздраженно пробормотал себе под нос и хотел уже выйти, но алхимик снова окликнул его и протянул маленькую темную склянку:
– Возьми, хромоногий! Втирай это в свое колено перед сном, должно помочь. А на Пасху меньше налегай на красное вино, тогда колено и не будет болеть!
Алоизиус удалился, а через четверть часа двери кельи снова распахнулись, и на пороге появился человек совершенно удивительного вида.
Он был невелик ростом, но очень широкоплеч и силен. Борода его ниспадала едва не до полу, а черные глаза сверкали, как два угля в печи. В довершение ко всему, гость был облачен в необыкновенно яркий малиновый камзол и зеленую чалму, скрепленную золотой булавкой в виде полумесяца. На плече он нес объемистую кожаную суму из тех, какие прикрепляют обычно к седельной луке.
– Мир тебе, высокоученый господин! – проговорил бородач, по восточному обычаю сложив руки на груди. – В порядке ли твое драгоценное здоровье?
– И тебе мир, Мохаммед! – отозвался алхимик. – Здоровье мое в порядке, пока мое бренное тело не отправили на костер. Но не будем о грустном. Что ты мне сегодня принес?
Мусульманин бросил свою суму на пол, развязал ее и начал перечислять находящиеся в ней редкости и диковины:
– Есть, господин, редкостный порошок из рога белого единорога. Он отменно помогает при коликах и любовном томлении. Есть драгоценная серая амбра из северных морей. Она хороша от головных болей, а также предупреждает о злых намерениях врагов. Есть высушенные лепестки черной розы из садов китайского императора…
– Мохаммед, ты так давно здесь не был, что, верно, забыл, что мне нужно. О любовном томлении я давно забыл, от колик пью горячее вино, а если голова у меня и заболит – я потерплю: скорее всего мне осталось жить не больше недели, если я не смогу изготовить философский камень. Мне нужны редкие земли, ароматические соли и прочие вещества, пригодные для алхимических опытов…
– Есть и такое, высокоученый господин! – Мохаммед склонился над своей сумой, сосредоточенно пыхтя, и выставил перед алхимиком две темные склянки:
– Вот редкий состав, полученный испанскими алхимиками из земляного масла, из того самого, что применяют для греческого огня и для заправки светильников. Говорят, этот состав необходим для изготовления философского камня. А в этом сосуде зеленая соль, которую добывают на самых дальних островах северных морей. Ее называют магической солью знающих…
– Я знаю, что это за соль, – кивнул Фридрих. – И я куплю ее у тебя за хорошие герцогские деньги. Как обычно, тебе за все заплатит Алоизиус. Только я хочу спросить тебя, Мохаммед, еще кое-что. Ты много где бывал, встречался с людьми, знающими тайны. Не знаешь ли ты, что такое уроборос мистагитус?
Алевтина открыла один за другим три замка, распахнула дверь, но прежде чем впустить Старыгина в квартиру, набрала код на щитке сигнализации.
– Я гляжу, к тебе попасть не проще, чем в солидный банк! – усмехнулся Старыгин. – Ты, никак, разбогатела?
– Какое там! – отмахнулась Алевтина. – Ну, правда, сейчас простая живопись заново вошла в моду, авангард отодвинулся на второй план… люди, знаешь ли, хотят чего-то понятного, традиционного… возврат к корням, как говорится…
– Ну, то есть ты как раз на коне! – подвел Старыгин итог ее рассуждениям.
Не успели они войти в квартиру, как за дверью послышался звук подъехавшего лифта и зазвенел дверной звонок.
– Это они! – всполошилась Алевтина. – Покупатели! Не забудь, что обещал! Сыграешь свою роль – и я у тебя в неоплатном долгу! Ты меня знаешь – за мной не заржавеет!..
– Так кто я? – уточнил Дмитрий Алексеевич. – Бельгиец?
– Какой бельгиец! – зашипела на него Алевтина, открывая дверь. – Бельгийцы говорят по-французски, а французский язык многие знают. Нам нужно что-то более экзотическое! Ты голландец, голландец! Неужели так трудно запомнить? Уж по-голландски они наверняка не говорят! Заходите, пожалуйста, дорогие гости! – последние слова были произнесены гораздо громче, и относились они уже не к Старыгину, а к появившимся на пороге квартиры людям.