Завещание бессмертного
Шрифт:
— Я предлагаю тебе остаться человеком! — также неизменно заканчивал разговор Фемистокл. — Чтобы ты не стал, в конце концов, таким же мерзавцем, как твой бывший хозяин, отравивший своего кредитора, согласившийся убить твоего царя, а тебя самого выбросивший на остров Эскулапа!
Шли дни, недели, месяцы, и опасения Фемистокла понемногу стали сбываться.
Прот, для которого не было других примеров в своей рабской жизни, кроме Луция, постепенно перенял многие его привычки и становился все более похожим на своего бывшего господина. Сначала робко, а потом все смелее он стал заниматься подлогами, лжесвидетельствами
Совесть уже не мучила его по ночам. Он стал понемногу забывать о той опасности, которая грозила Пергаму.
Евн, Серапион и Клеон одобряли образ его жизни. Фемистокл уехал вместе с Ахеем в Мессану, проверять, как восстанавливаются ее полуразрушенные стены, и Прот вовсе забыл о долге.
Дни по–прежнему текли в праздности и развлечениях. И вдруг однажды по городу пронеслась весть: сменивший нерешительного Флакка, новый консул Кальпурний Пизон неожиданным штурмом захватил Мессану и со всей консульской армией двинулся на Тавромений. Весь гарнизон Мессаны, во главе с военачальником Ахеем, погибли, оставшиеся в живых несколько тысяч человек были распяты на крестах.
Новость эту принес, чудом уцелевший Фемистокл, который теперь стал самым желанным гостем во всех знатных домах столицы.
Не смог побороть в себе искушения, чтобы не пригласить его и не узнать всех подробностей взятия Мессаны, а главное, разузнать, так ли уж велика опасность, и перепуганный Прот…
2. Беглец из Мессаны
Даже дома Прот застал Фемистокла в полном вооружении. Грудь его защищали дешевые, но надежные в бою против копий и стрел бронзовые бляхи. С пояса в ножнах, едва не доставая до пола, свисал длинный сарматский меч. Рука и шея его были перевязаны, но держался он твердо и, как всегда, увлеченно спорил со своим единственным рабом о проблемах рабства на земле. Со стороны это выглядело даже комично.
— Все люди делятся на тех, которые рождены для того, чтобы быть свободными, а другие – рабами! – наседая на своего господина, доказывал Клеобул, называвшийся так только в доме Фемистокла. – Вот ты, например, мог смириться внутренне с тем, что ты — раб?
— Нет! – подумав, уверенно, сказал Фемистокл. – Никогда!
— Вот видишь! Этим, а еще высокой культурой и образованностью, мы, эллины, и отличаемся от варваров!
— Не знаю… — с сомнением возразил Фемистокл. – Пока я был рабом и делил с ними эргастулы и общую постель, я видел, что многие из них в душе оставались свободными людьми… А некоторые были умнее и образованнее многих греков, которых я знал в Афинах…
Прот кашлянул, давая понять, что он здесь.
Увидев его, Фемистокл сразу же повел разговор о Мессане.
—Я никогда не видел римлян такими яростными и кровожадными! — сказал он, и лицо его исказилось недавними воспоминаниями. — Когда я крикнул их центуриону, зачем он добивает пленных, ведь из них еще могут получиться рабы, он сказил мне: «На наш век еще хватит провинций и новых рабов! А ваше царство мы вырвем с корнем, по цветочку, по травинке, и ни одна рабская душа не останется здесь в живых! «Я был крепко связан и не мог ответить ему достойным образом, — покачал головой Фемистокл. — Наутро меня должны были распять!
—Как же тебе удалось бежать? — прошептал смертельно побледневший Прот.
—К счастью, у одного из моих товарищей при обыске не нашли нож, — объявил грек. — И нам удалось развязать веревки. Но до Тавромения я добрался только один. По всем
окрестностям уже действуют отряды Кальпурния Пизона. Они вылавливают сторожевые посты и тут же либо распинают их, либо просто сжигают на кострах. Но все это мелочи по сравнению с тем, что было в Мессане! Кровь наших братьев текла там такими потоками, что невозможно было бежать по улицам, не поскользнувшись на ней. Настоящее подземное царство сделал из города этот Пизон, и по достоинству занял в нем трон самого Аида!
—Что же теперь с нами будет? — с мольбой уставился на Фемистокла Прот.
— То, что мы заслужили своей беспечностью и бездействием! — жестко ответил грек. — Смерть — кому на крестах, кому в огне. Но ты еще можешь спастись и спасти других.
—Я? — не веря в свое спасение, воскликнул Прот. — Но как?
—Сегодня же отдай все до последнего обола Евну! Сегодня, потому что завтра будет уже поздно!
3. Царское слово
Весь день Прот ходил мрачнее тучи по всем залам своего дворца. Два противоречивых чувства боролись в нем: страх снова стать нищим или расстаться с жизнью.
Он привык к окружавшей его роскоши, к тому, что он всесильный господин, которого уважают и боятся в Новосирийском царстве. И отказаться от своего нового положения и достатка он был уже не в состоянии.
Под вечер пришел хмурый Клеон.
— Римляне совсем близко! — осушив кубок вина, сообщил он. — Консул Пизон, оказывается, неплохой вояка, и если бы не милость Астарты к нашему базилевсу, то через месяц — другой Тавромений был бы в его руках.
— Чем же так опасен этот Пизон? — с трудом ворочая языком от страха, спросил Прот.
Ставший главнокомандующим вместо погибшего Ахея, Клеон отставил пустой кувшин и своим обычным резким голосом ответил:
- А тем, что за считанные недели сумел сделать то, что за целый год не удалось Фульвию Флакку! Он взял Мессану с одного удара, разбил в бою восемь тысяч наших воинов и еще больше взял в плен. Он обеспечил надежную связь между Италией и Сицилией! А главное, он так уверен в своей силе, что спокойно оставил наши города на восточном побережье и двинулся на Тавромений. Дисциплина и осторожность — вот чего перестало хватать нашей армии и чего с лихвой достает легионам этого Пизона!
- Говорят, — встрял в разговор, как всегда гостивший по субботам у Прота, Серапион, — когда в первые дни пребывания Пизона в Сицилии один из конных отрядов
был окружен нами и принужден сдать оружие и пройти под ярмом1, — Пизон очень необычно наказал его командира. Он заставил его ежедневно всякий раз, когда менялась стража, стоять перед палаткой главнокомандующего в обрезанной тоге, без пояса и с босыми ногами, что для римского офицера обозначает небывалый позор. Сверх того, он воспретил ему общение с другими и пользование баней. А у всего конного отряда были отняты лошади, и теперь они должны воевать простыми пращниками…