Завещание императора
Шрифт:
– Он поймал какого-то беглого раба по имени Калидром. Пишет, что это бывший пекарь бывшего наместника Мезии Лаберия Максима. Якобы этот Калидром ездил с какой-то миссией к парфянскому царю Пакору. Плиний просит приехать и опознать пойманного – даже обещает оплатить расходы на дорогу.
– Смешной! – фыркнула Мевия. – Как будто ты должен знать в лицо всех бывших рабов бывшего наместника.
Приск покачал головой:
– Самое смешное – что как раз этого раба я знаю в лицо. Не знаю другого: почему я должен ради этого тащиться в Вифинию? Пусть Плиний закует этого типа и пришлет в Рим. Здесь и установим сходство.
– Ты ему так и написал?
– Нет.
– Почему?
– Я сначала хотел переговорить с твоим мужем. Если этот Калидром в самом деле много лет торчал при дворе Пакора, то Декстра как центуриона фрументариев [16] очень-очень должны заинтересовать сообщения беглого пекаря, учитывая предстоящую кампанию. Посему я не ответил Плинию сразу. Боюсь, Плиний уже строчит мне новое письмо. Он, если не получает ответ на свои послания, – снаряжает за свой счет гонца и отправляет в путь, полагая, что императорские почтари не справились с перевозкой его драгоценных писем.
16
Фрументарии – снабженцы хлебом, во времена Траяна эта служба превратилась в службу разведки.
Мевия покачала головой:
– Ну зачем ты так? Плиний – он хороший.
– Разумеется, хороший. Хороший человек, хороший друг. И еще над ним хорошо смеяться.
Они спустились вниз, чтобы осмотреть нижние барельефы колонны.
– Это штурм лагеря Пятого Македонского во время зимнего рейда бастарнов [17] , они перешли Данубий по льду, когда река замерзла, – указал Приск на один из барельефов. – Видишь того парня, что командует варварами? Изображен явно римлянин-перебежчик. Короткостриженый и бритый, среди варваров таких не было.
17
Бастарны – одно из варварских племен, союзники даков.
– В самом деле бастарнами командовал римлянин? – изумилась Мевия.
– Нет. Но на барельефе здесь явно Авл Эмпроний. Тот самый, что написал донос на нашу семью, из-за него отца убили… – Приск замолчал.
Потому что получается, что покойный отец был Мевии куда дороже, чем считал все эти годы Гай. Но бывшая гладиаторша ничуть не смутилась.
– Опять твой рисунок?
– Конечно.
Мевия прищурилась, разглядывая изображенного на колонне римлянина.
– Да, похож. Ну надо же. Хотя даже я бы не узнала, если бы ты не сказал.
– Я зарисовал его по памяти. После того как мы поймали этого гада в лагере Траяна, а он сбежал. Он ведь был замешан в попытке покушения на императора. Потом мой рисунок попал к Аполлодору. И так понравился, что его велели поместить сюда, в эту сцену. Хотя в осаде Эска Авл участия не принимал.
– Он погиб, надеюсь? – У Мевии дрогнули ноздри носа, и кулаки невольно сжались. – Я одно время думала, что он утонул на той дырявой посудине вместе с другими доносчиками, когда Траян велел отправить их в плавание без весел и парусов из Ости [18] .
18
Остия – порт в устье Тибра, морские ворота Рима.
– Я тоже думал, что он утонул. Но нет. Он выплыл. Как всегда выплывают мерзавцы. Причем выплыл очень далеко от Рима – в Дакии. И теперь я почему-то думаю, что он жив. Никто ведь не видел Авла Эмпрония мертвым.
Юный Декстр тем временем вернулся.
– Гай Осторий Приск, – выкрикнул юноша, воображая, что в этот момент очень похож на бывалого легионера, – я готов ехать с тобой куда угодно. Я буду сражаться, я готов дать присягу…
– Тише, – осадил его Приск. – Здесь отличная акустика.
Юноша кивнул и понесся наверх – снова рассматривать барельефы со второго этажа.
Мевия и Приск стали медленно подниматься следом.
– Я должен поговорить с его… отцом? – спросил Приск.
– Нет, – отрезала Мевия. – Да, Афраний его усыновил, но это чисто формальный жест – судьба Марка волнует только меня.
– А ты меня не обманываешь? Понять центуриона Афрания Декстра очень трудно. Может быть, отец против, чтобы мальчишка служил у меня? Центурион сам отправляется на войну и может взять с собой сына.
– Ты мне не веришь?
– Мевия, ни один римлянин не верит женщине до конца. Хоть на палец, хоть на полпальца, но он ее подозревает.
Мимо них пробежал какой-то человек, довольно высокий и, как показалось Приску, по стати – военный. Он так торопился, что едва не задел Мевию плечом, и только выучка бывшей гладиаторши позволила женщине уклониться. И Приск, и Мевия, оба невольно повернулись и посмотрели бегущему вслед. Парень был в тоге, сероватожелтой, не новой, и полу накинул на голову на манер капюшона, так что лица его ни Мевия, ни Приск разглядеть не сумели.
– Ты видела? – повернулся вслед бегущему Приск.
– Конечно – он мчался и чуть не сбил меня…
– Кровь. На тоге были пятна крови.
– А ведь точно…
– Погоди! – окликнул парня Приск. – Стой!
Но тот не остановился – наоборот, ускорил шаги.
Оставив Мевию, Приск помчался вслед за странным посетителем. Впрочем, и Мевия поспешила следом – но не бегом, а быстрым шагом.
Беглец был уже на площади и трусил к выходу. Но трусил через силу, сгибаясь все больше.
– Стой! – вновь крикнул Приск. – Стоять! Кому говорят! – Командный окрик наполнился хриплой яростью.
Но беглец опять лишь прибавил шагу. То есть сделал попытку прибавить. Потому что, едва попытавшись перейти на бег, неловко выгнулся всем телом и пошатнулся.
Приск быстро его настигал. Мевия выругалась и, отбросив всю степенность матроны, как маску, помчалась следом, приподняв края столы – чтобы не мешала.
– Гай, осторожнее с ним! – крикнула она Приску.
Тот уже почти настиг беглеца. Внезапно убегавший остановился и развернулся на месте. Из-под тоги вылетела рука с кинжалом. Приск был уже рядом, но среагировал, ловко ушел в сторону, клинок не достал его – лишь чуть-чуть коснулся ткани.