Завещание красного монарха
Шрифт:
– Родной мой, ты где?
– прошептал Сергей, сделав прыжок вперед и въехав левым кулаком во что-то мягкое и хрумкое. Развить свой успех он не успел - следующий удар пришелся в стену. Взломщик, не смотря на свою тяжелую комплекцию, оказался вертким. Днищев вовремя упал на пол, перекатившись к стеллажам с книгами. Тотчас же раздалось подряд три выстрела напоминающие хлопки в ладоши. Рядом что-то разлетелось вдребезги, осыпав Сергея осколками. Затем дверь в кабинет громко щелкнула, послышался топот ног. Противник поспешно бежал, оставив место боя. "Анатолий", мелькнуло в голове у Днищева. Взломщик неминуемо должен был столкнуться с ним в коридоре. С ним и с собакой. Бросившись следом, Днищев едва не сломал шею в кромешной темноте, но когда ему удалось выбраться из квартиры Просторова, он попал в коридоре в такое же царство мрака. Двигаясь на ощупь. Сергей споткнулся о распростертое тело и растянулся рядом.
– Арканзас тебе в бок!
– выругался он, добавив еще пару слов.
– Кто здесь?
– Я...
– послышался слабый голос
– Кто-то звезданул меня по затылку, когда погас свет.
– А где собака?
– Я ее запер на кухне, чтобы не мешала. Помоги подняться.
– Поздравляю! Ты бы еще своего волкодава в турпоездку отправил. Собаку надо было держать тут, тогда бы к тебе никто не подкрался сзади. Олухи мы с тобой. Как же я не догадался, что на лестнице дежурил второй? Таких птиц упустили!
– А что им было нужно?
– Это мне и самому интересно.
Днищев зажег спички, посветил вокруг. Затем они вернулись в квартиру Анатолия. Пока хозяин прикладывал к голове колотый лед, а Лера обиженно облаивала его, Сергей отыскал в общем холле электрический щит и вставил вывернутые пробки. Судя по всему, они натолкнулись не на обычных грабителей. Сопящий искал не ценности и не деньги. Его интересовали бумаги старика. Днищев пришел к такому выводу, осматривая кабинет Просторова, где дорогие антикварные вещи остались нетронутыми. Если не считать разбитого зеркала, куда угодила одна из пуль. Две другие ему отыскать пока не удалось. Зато он обнаружил на стене, на уровне головы, капельки крови. "Наверное, я угодил ему в нос", - подумал Днищев, потирая руки. Вскоре к нему присоединился и Анатолий.
– Коричневые папки, - сказал он, бросив взгляд на открытый сейф.
– Их нет.
– Возможно, их тут уже и не было. Даже, скорее всего, именно так.
– Я уверен, что "гости" приходили за ними.
– В наше время, писать книги - не такое уж безобидное занятие. Будем считать, что личный архив старика пропал. А это что такое?
– Днищев нагнулся и поднял с пола большой конверт. надорванный с боку. В нем оказалась целая пачка старых фотографий, пожелтевших и выцветших. На многих из них можно было узнать самого Геннадия Сергеевича - каким он был в юности - в окружении различных молодых людей, в форме и в штатском. Лица веселые, радостные, умные. Само время было такое, послевоенное, пора надежд и свершений. За одной великой победой должна была последовать другая - с русским прорывом, с утверждением России в мире. Но начало пятидесятых годов перечеркнуло эти надежды. На одной из фотографий внимание Днищева привлек одутловатый, болезненного вида мужчина средних лет в полувоенном френче, который стоял между двумя молодыми людьми и обнимал их за плечи. Одним из юношей был Просторов.
– Знакомое лицо, - произнес Сергей.
– Кто это, не знаешь?
– Жданов, - коротко отозвался Анатолий.
– А это, кажется, его сын Юрий.
– Понятно. Старик высоко плавал. Не удивлюсь, если он встречался и с самим Сталиным.
– Вполне допускаю. Видишь ли, Геннадий Сергеевич был дружен с Юрием Ждановым - они вместе учились в Университете. В доме Ждановых часто бывала и Светлана - дочь Сталина. Она уже к этому времени прошла через свои два еврейских брака. Потом вышла замуж за Юрия, чему Сталин был несказанно рад. Он сам хотел, чтобы их семьи породнились, относился к будущему зятю, как к сыну. Но у этой девки были мозги набекрень. Она была уже насквозь пропитана сионизмом.
– Что все-таки представлял из себя этот человек - Просторов?
– Днищев аккуратно сложил фотографии обратно в пакет.
Ответа он так и не дождался. Анатолий и сам не знал, как ответить на этот вопрос. Сказать - мыслитель, аналитик, патриот России - было бы слишком мало и слишком громко. Геннадий Сергеевич не любил выпячивать себя и почти не рассказывал о своей жизни. Не о биографии, а именно о жизни, которая может быть гораздо шире и насыщеннее, не укладываться в известные факты, иметь двойной смысл, присущий далеко не каждому человеку. А то, что это было именно так - Анатолий не сомневался. Просторов играл какую-то особую роль в скрытых процессах, управляющих страной. Или по крайнею мере, пытающихся ею управлять, противостоять другим силам.
– Здесь надо все привести в порядок, - произнес он, глядя на разбросанные по полу листки бумаги.
– Разумеется!
– кивнул головой Днищев.
И в это время за их спинами раздался четкий командный голос:
– Не надо ничего трогать.
2
"Лыжник", решивший поживиться легкой добычей, просчитался... Постперестроечное время родило много неведомых "гомо советикус" профессий. В борьбе за выживание оказались хороши любые средства. Слабые, да и просто порядочные люди должны были исчезнуть, а сама страна сжаться, как шагреневая кожа. Так было задумано мировой закулисой, которая определила население России не более тридцати миллионов. Но народ пока упорно не хотел вымирать от голода, нищеты и отчаяния, цепляясь за жизнь и не понимая почему он вновь поставлен на грань уничтожения? Одной из песчинок этого обреченного народа был "лыжник", налетевший на подростков, как коршун, и отобравший у них кожаный портфель Просторова.
Он действительно был когда-то тренером по лыжному спорту, но теперь эта работа оказалась никому не нужной. Пришли новые времена, а с ними и мода на иные виды спорта. Теперь "лыжник" промышлял другим. Он ездил в метро, выискивал пьяных граждан и, если их не успевала выпотрошить милиция, шел за ними следом и грабил сам. Особенно урожайными были праздничные дни. Первое января, казалось, не станет исключением. Кемарившего в вагоне поезда старика он приметил давно. Но... помешали прыткие подростки. И тогда он, кипя злостью, спустился за ними в общественный туалет. В результате кожаный портфель достался "лыжнику", а подросток, поднявший руку на уже покойного Геннадия Сергеевича и сам был через два часа увезен в больницу с переломом основания черепа. Круг замкнулся, жестокость наткнулась на еще большее зло, но рукопись Просторова лишь начала свое сакральное путешествие по Москве...
Что же было потом? Придя домой и обнаружив в портфеле лишь дюжину коричневых папок, "лыжник" застонал от огорчения и пнул ногой облезлого кота, подобранного когда-то на улице. Мяукнув, кот выпустил когти, но связываться с драчливым хозяином не стал. Бросив портфель в угол комнаты, "лыжник" сделал еще одну ходку в метро. На сей раз ему повезло больше. Выбрав подвыпившего гражданина, он шел за ним до самого подъезда, а уж остальное было делом техники. Домой охотник за пьяной дичью вернулся с наручными часами, чужим кошельком, меховой шапкой и обручальным колечком. Принес и молока своему облезлому сожителю, который уже облюбовал портфель, как удобное место лежбища. К вечеру, почувствовав какую-то непонятную тоску и пустоту в сердце, глядя на магнетически мерцающие за окном звезды, "лыжник" вспомнил о первом своем приобретении. Он уже давно ничего не читал, если не считать бесплатную рекламную газету, издевательским образом появляющуюся в почтовом ящике. Теперь же ему захотелось полистать что-нибудь на ночь. Взгляд остановился на кожаном портфеле и его охватило некое тревожное чувство, словно там, внутри находился опасный предмет с включенным часовым механизмом. Но "лыжник" знал, что содержимое портфеля включает лишь бесполезные папки. Согнав кота и вытащив наугад одну из них, он поудобнее устроился на кровати и рассеянно скользнул по вынутой странице.
3
Фрагмент рукописи Геннадия Просторова
"...Любая революция прежде всего - направлена против христианства, а на Православие дьявол особенно злобно и яростно точит когти. Революционную саркому России привили через масонов-декабристов, Герцена, Белинского и прочих людей без Отечества, не ставших, а рожденных внутренними эмигрантами. Белинский и сам заявлял, что он - призрак, что для него и дружба, и любовь, и Родина, и все устремления - тоже призрак. Он высказал суть своих собратьев - прошлых, нынешних и будущих - они все бесплотны, бестелесны, беспочвенны, они - призраки, болотные огоньки, демоны, заманивающие в трясину. Любопытно, что многие из них, в порыве какого-то безумного откровения раскрывали свою мистическую сущность, говоря о том, что продали душу дьяволу. Это так. Возьмем так называемый Орден русской интеллигенции, слепленный по образцу известных масонских лож. Хотя я бы вычеркнул из этого названия слово "русский", нечего им примазываться к славному имени, которое, в противовес им, достойно несли Александр Невский и Дмитрий Донской, Сергий Радонежский и Серафим Саровский, Александр Третий и Иоанн Кронштадтский, тысячи русских воинов, священнослужителей, преобразователей и подвижников России. Орден русской интеллигенции появился после совершенной Петром I революции в России и тотчас же с яростной ненавистью набросился на все основы русской самобытной культуры и ее духовную ипостась. Члены Ордена, являясь лакеями мирового масонства, возможно, и не имеют какого-либо письменного устава (а может быть он существует лишь для элитной части, некоего внутреннего круга), но зато хорошо узнают друг друга в лицо - по созвучным мыслям, настроенным на один резонанс. Это братский Оркестр, в котором мы видим различные инструменты, разные породы и типы людей, но играют-то все эти музыканты слаженную и единую мелодию, управляемые опытным Дирижером. Кто стоит за дирижерским пультом, пояснять нет нужды. Люцифер. Я слишком часто упоминаю имя врага рода человеческого и, возможно, когда-нибудь это принесет мне беду, но истина такова: отошедшие от Бога, заглушившие в себе ангельское пение, неминуемо начнут слушать оркестр сатаны, пойдут туда и сделают то, что прикажет им Дирижер. Это музыка ненависти, музыка разрушения и мрака, музыка слепых. Почему бывает так трудно ухватить этих вертких музыкантов за хвост и вывести на чистую воду? Почему многие и многие продолжают верить, читать, изучать, слушать и низко кланяться членам Ордена - назову лишь некоторых современных его деятелей - Д. Хихачева, А. Прыставкина, А. Хубайса, Г. Евлянского, А. Иковлева. Святослава и Бориса Ведоровых, Э. Загалаева, О. Ласиса, Г. Барбулиса. Е. Байдара, К. Дурового и других (заметьте, что среди них почти нет этнических русских, в основном - люди еврейского происхождения, присвоившие себе право говорить от имени русского народа)? Скажу так, что мошенники, перечисленные выше, тем и сильны, что они с честными и порядочными людьми поступают как воры и негодяи, а с ними самими мы ведем себя как с равными и достойными себе, то есть, как с честными людьми. В этом наша трагедия. В этом была и беда Николая II, который не смог припечатать подлецов железной рукой, как это сделал в свое время Сталин. Их цель - внечеловеческая свобода, создание "не человека", а какого-то особого сатанинского существа, без морали и веры, иначе воспринимающего и жизнь, и смерть. Характерно, что Люцифер, восставший против Бога, именно-то и представляет собой дух свободы, страшной свободы.