Завещание лейтенанта

Макарычев Владимир Н.

Незнакомка, кротко улыбаясь незваному кавалеру, проговорила:

– Благодарю вас, сударь!

Простые слова девушки Николай расценил как поощрение к дальнейшему знакомству и шутливо спросил:

– Скажите, милая барышня, не вы ли хозяйка сего каменного замка? – показал на чернеющий в сумерках купол Таврического дворца.

Старался не только подобрать слова, но и произнести их в учтивой манере – получилось забавно, что не прошло мимо внимания девушки. К тому же лицо молодого офицера неестественно раскраснелось. Девушка поддержала стеснительного юношу и, в свою очередь, попыталась шутить:

– Нет, сударь. Не хозяйка, а всего лишь королева.

К его радости, «королева» направлялась в тот же дом. Старый матрос с медной серьгой в сморщенном ухе открыл тяжелую дубовую дверь и провел их в гардероб. Прихожая напоминала оставленное людьми жилище – неснятыми с мебели коричневыми покрывалами, серостью давно не топленных комнат. Только новые свечи, еще не успевшие запачкать воском настенные подсвечники, играли веселыми огоньками. Старик матрос оставил их вдвоем, а сам направился докладывать хозяевам. Николай, горя желанием ближе познакомиться, представился первым:

– Невельские мне дальние родственники, вот и пришел попрощаться перед убытием в действующую армию, в Севастополь. – Он выпрямился и, легонько склонив голову, продолжил: – Унтер-офицер, флотский штурман Николай Дымов.

Так он попытался вызвать доверие у девушки. Сработало. Лиза посмотрела Николаю прямо в глаза, искренне ответив:

– Вы смелый и честный, я вижу! А мое имя Лиза. Лиза Игнатова.

От такой похвалы штурман готов был медленно, как свечи, таять. Молодые люди присели на диван, застеленный покрывалом. Молчали. В эту минуту капелька воска прямо с подсвечника над их головами упала на его правую руку, превратилась в маленькое пятнышко и застыла.

Лиза с интересом наблюдала за реакцией юноши. Она заметила происшедшее. Николай же поразился ее обаянию. Молодые люди отметили про себя, что они одновременно обнаружили удивительную способность незнакомых людей видеть одно и то же.

– У меня нет родственников, – продолжила Лиза, – отец служил в Охотске… Давно умер. С матерью в трехлетнем возрасте разлучили. Говорят, она погибла. Так я оказалась на воспитании у своих названых родителей, Невельских. Они же оплачивают обучение в женской гимназии. Как мне сказали, в честь заслуг моего отца перед императором. Геннадий Иванович пять лет провел на Дальнем Востоке вместе со своей молодой женой. Господа прибыли только вчера. Как и вы, поспешила проведать свих благодетелей.

Щеки у девушки заиграли румянцем, голова запрокинулась; Николай подумал, что это натура деятельная и целеустремленная.

– Они познакомились в Иркутске, когда тридцатичетырехлетний моряк сухопутным путем отравлялся в экспедицию на Тихий океан. Выпускница Смольного монастыря Екатерина Ивановна Ельчанинова в то время гостила у своего дяди, иркутского гражданского губернатора Зорина. Через месяц венчались, а свадебное путешествие провели в дороге! На лошадях, пробиваясь к побережью, тысячу верст. Представляете, какой порыв! Какая любовь! – восторженно рассказывала Лиза о Невельских, будто сама прошла вместе с ними весь путь. Николай живо представил таежную тропу, по которой двигался караван навьюченных лошадей, идущих рядом людей, облепленных тучами комаров и мошек. В средней-то полосе гнус доставал сильнее жары, а уж Сибирь с Дальним Востоком считались их родиной.

Девушка внезапно замолчала и доверчиво посмотрела на него, как бы интересуясь произведенным на собеседника впечатлением. Женщине необходима оценка. Любовно поправила складки розового платья на коленях. Она хотела рассказать о чем-то важном, значимом для нее. Паузу прервало шуршание ткани. Из темного проема вышла женщина с молодым, но не по возрасту уставшим и строгим лицом. Стоило ей улыбнуться и заговорить, как настороженность молодых людей пропала.

– Здравствуйте дети, – приветствовала их хозяйка бархатным голосом, будто нежной материей заворачивая младенца – столько в ее интонациях было доброты и тепла.

– Давайте знакомиться, – обратилась она к Николаю, – Екатерина Ивановна, супруга Геннадия Ивановича.

В гостиной чувствовалась рука хозяйки. Белоснежная скатерть сияла чистотой, а золотые приборы предупреждали о скором ужине с важным гостем.

Невельской, маленького роста, с рябым лицом от перенесенной в детстве оспы, взмахом руки пригласил гостей к игральному столику. Его ладонь, подобно ножницам, разрезала облако дыма, застывшее над головами мужчин. Комната сразу же наполнилась запахом свежей травы после дождя. То тлели палочки китайского чжу, благовония, перемешанного с амброй. Николаю еще будет суждено узнать истинную цену драгоценного вещества, добываемого из кишечника кита, называемого китайцами «слюной дракона»!

– Александр Михайлович, представляю Лизу, сироту, ученицу Смольного монастыря.

Сидевший напротив адмирала худой, с прямыми чертами лица и узкими хладнокровными губами нестарый мужчина, удивленно вскинул белесые брови.

– Неужели Лиза, дочка господина… – Он внезапно замолчал на полуслове и взглянул на адмирала.

Тот ответил легким утвердительным кивком седой головы. Пытаясь загладить свою несдержанность, мужчина почтительно приподнялся перед Николаем и первым представился:

– Горчаков Александр Михайлович [12] , служащий Министерства иностранных дел.

Повторил тот же жест в адрес девушки.

– Унтер-офицер, корабельный штурман Дымов Николай, – в свою очередь, тожественно отчеканил юноша.

– Земляк мой, солигаличанин, – прокуренным голосом дополнил Невельской, – ну-с, молодые люди, подальше от нас, стариков. Мы еще в карты не доиграли.

Обеим «старикам» в то время было по сорок три года!

– Екатерина Ивановна, – тем же хриплым голосом, прерываемым глухим кашлем, протянул адмирал, – угощай, голубушка, храброго юношу и прекрасную девицу! Мы с Александром Михайловичем уж дождемся аляскинского героя.

12

Горчаков Александр Михайлович (1798–1883) – князь, дипломат. В МИДе с 1817 г. В 1854–1856 гг. – управляющий посольством, затем посланник в Вене. В 1856–1882 гг. – министр иностранных дел. Возглавил Министерство после поражения России в Крымской войне. Провозглашал «национальный характер» российской политики, свободу в выборе союзников и «жить в полном согласии со всеми правительствами». (Канцлер А.М. Горчаков. 200 лет со дня рождения. М., 1998).

Дымова на короткое время заинтриговало упоминание о новом госте, а особенно о его месте жительства. Побывать на Аляске, называемой еще Русской Америкой, было мечтой каждого гардемарина.

Екатерина Ивановна по-мужски цепко взяла за локти и повела молодых людей в соседнюю комнату, где накрывался стол для позднего ужина. Через пару минут гости с аппетитом кушали кусочки жаркого из молодой телятины. Женщины, испробовав блюда, о чем-то шептались, оставив Николая одного наслаждаться ужином. Он же жадно ловил разговор мужчин, в другой комнате, через раскрытую дверь. Звучала в основном английская речь. Французский, хоть более изящен и мелодичен, не притягивал его, как резкий английский. На нем было проще отдавать команды, ставить задачи и повелевать. Николай его неплохо знал.