Завещание Малого Льва
Шрифт:
Она ведь даже не знала, чего ей ждать: приговора или помилования. В качестве кого она тут?
Потом вообще явился Льюис в банном халате, и отнес ее полежать в гостиную. Потом
прилетел его отец, пришла сестра, было много суеты и разговоров, а потом все сели наконец
обедать. Анапатену кормили наравне с девочкой, тем же самым, не очень-то интересуясь, что
она предпочитает.
– Папа, ты давно был на Наоле? – издалека начал Льюис.
Анапатена смотрела на
совсем понимал, какое ему дело до какого-то рыжего балбеса, возомнившего себя Прыгуном.
Ее очень удивляли его темные глаза. У лаклотов таких глаз не было. Рохини поражала и
приворожила ее своими торфяными безднами, а у этого глаза были как шоколадки, яркие и
быстрые. Он поглядывал искоса и отворачивался.
– Зачем ты вообще его взял, Лью?
– Да привязался!
– А ты до сих пор не научился отказывать?
– Нет, - потупился Льюис, - не научился.
Этот каменный и хмурый Ольгерд Оорл, наверно, отказал бы кому угодно. Анапатена
начинала уже его побаиваться, но нет. И он не мог отказать сыну.
– Ладно. Посмотрю, как он там. Леций любит вешать на других свои проблемы. Вот ты
скажи, Сандра, как это опять получается? На дуэль вызвали его. А расхлебываем мы!
– Не хватало ему еще драться с этим петухом, - сказала Сандра, - это же Леций!
– Ясно, - вздохнул Ольгерд Оорл, - Леций! А мы не гордые, мы будем нянчиться с его
дорогими львами!
– Пирожков этому льву захвати. И чай в термосе. Я налью.
– А он красивый? – заморгала глазками Сольвейг, то ли ребенок, то ли девушка –
нераскрывшийся еще бутон.
– Что-что? – уставился на нее Ольгерд.
– Красивый этот лев?
– Тебе-то какая разница?
– А мне львы вообще нравятся, - заявила она, - а этот такой смелый!
– Да не смелый он, - поморщился Ольгерд Оорл, - а безрассудный. Псих, короче. И,
между прочим, старше тебя на сорок тысяч лет. Так что не увлекайся.
– Да они все такие, - пожала девочка плечом, - что ж теперь, в них не влюбляться?
– Сольвейг! – нахмурилась Сандра, - куда тебе влюбляться в тринадцать лет?!
– Мне почти четырнадцать!
– Чтоб я этого даже не слышала! Ешь, давай, курицу!
– Видишь, папа, - усмехнулся Льюис, - кажется, смешение рас произойдет раньше, чем
мы думали. Но за Арсия ты не беспокойся. Он не по этой части. Он рвется в бой или
совершить что-нибудь великое. Мегвута убить, например!
Они засмеялись, и тут Анапатена вспомнила. Мегвут! Мегвут говорил что-то про отца
Льюиса Оорла.
– Мегвут вас ненавидит, - сказала она Ольгерду, когда тот отсмеялся.
–
– Да. Даже больше, чем остальных.
– 561 –
КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное
Шоколадные глаза остановились на ней надолго, смотреть в них оказалось тяжело, она
опустила голову к тарелке.
– Вы женаты на его бывшей жене. Его это бесит. Я бы вам не советовала появляться на
Вечной Задумчивости. И вообще будьте осторожны.
– А я-то думал, - насмешливо посмотрел на жену Ольгерд, - когда мне это аукнется!
Не испугался. И даже не призадумался над этим.
– Эрни, мерзавец! – возмутилась и вспыхнула, в отличие от него, Сандра.
– Паразит!
Карьерист! Бабник! Он еще смеет меня ревновать, после того, что было?! Он еще смеет
вмешиваться в мою личную жизнь?! Я ему покажу… я ему кастрюлю с борщом на уши
надену!
Первой звонко залилась смехом Сольвейг, потом и все остальные. Анапатена и не
предполагала, что сказала, что-то смешное.
– А что, было такое, мама-Сандра? – хохотал Льюис.
– Еще бы! – кивала она, - думаешь, я терпеть стану?! Правда, это грибной был суп, но с
макаронами!
Анапатена представила себе Мегвута с макаронами на ушах и тоже засмеялась.
– А он что? – допытывалась девочка, забыв про свою недоеденную курицу.
– Ничего, - сказала Сандра, - утерся и пошел отмываться. Чего ж еще? Он вообще меня
побаивался.
– Да я сам тебя боюсь, - признался этой крошке Ольгерд, - теперь буду знать, что к плите
близко подходить нельзя.
– После твоих ночных загулов – точно нельзя, - подтвердила она.
То ли айюги улеглись и заснули, то ли Анапатена просто сумела переключиться, но она
вдруг поняла, что ей тут нравится. Всё тут было просто и как надо: муж, жена, дети, дом,
обед… смех и ворчание, снисхождение и строгость, мудрость и наивность. У лаклотов не
было семей, у них не было детей, у них не было родителей, хотя книги об этом еще писали и
даже ставили исторические пьесы. Дома были общественные. И где бы ты ни был, ты
чувствовал, что вас таких полным полно, но при этом ты один-одинешенек.
– Анапатена, как вы? – заметил что-то в ней Ольгерд Оорл, - вам плохо?
– Напротив. Хорошо.
– Вы побледнели.
– Это мой нормальный цвет лица.
– Да-а?
Она поняла, что всегда для них будет уродиной. Ну и пусть…
Модуль приземлился на стоянке дворцового острова. Льюис шел чуть впереди, она
сзади. Удивляло полное отсутствие охраны, изредка попадались только слуги весьма