Завещание ночи
Шрифт:
— Здравствуйте, Ким, — пророкотала гора плоти.
— Добрый вечер, — вежливо ответил я, подходя к столу. Исполин снял очки и, превратившись в совершеннейшего марсианина, принялся протирать их тряпочкой. Дуремар подозрительно следил за всеми моими перемещениями маленькими, злыми, как у хорька, глазками.
Я пододвинул оказавшийся поблизости массивный деревянный стул с высокой спинкой, и уселся, закинув ногу за ногу. Сумку с Граалем я положил на край столешницы.
— Значит, вы утверждаете, что являетесь обладателем Грааля? — добродушно поинтересовался толстяк. — Того самого Грааля, который искали сначала
Он широко улыбнулся. Зрелище было, замечу в скобках, отталкивающее.
— Я не стану ничего доказывать, — сказал я. — Я привез эту вещь и могу вам ее продемонстрировать. А вы, я надеюсь, разберетесь сами.
Дуремар скорчил презрительную гримаску. Он, вероятно, и был тем самым экспертом, в чью задачу входило определение подлинности раритета Лопухина.
Я расстегнул молнию сумки и вытащил Чашу. Осторожно поставил ее перед толстяком.
Чаша приятно грела пальцы. Ни разу больше мне не удалось испытать такого же ощущения безграничной мощи, которым она одарила меня в момент моего первого прикосновения к ней, и все равно держать в руках ее было наслаждением. Я не хотел с ней расставаться, но еще меньше я хотел вновь встретиться с лысым убийцей.
Человек-гора не стал брать ее в руки. Он наклонил свою коническую голову и внимательно ощупал взглядом все выступы, бугорки и изгибы Чаши. Осмотр длился минуты три, и за это время Дуремар даже не пошевелился в своем кресле.
— Забавно, — изрек наконец толстяк. Он откинулся на спинку своего дубового сиденья и довольно потер огромные подушкообразные ладони. — Очень забавно, Ким. Вы это, случаем, не сами сделали?
— Сам, — сказал я. — Ночами, на токарном станке.
Он расхохотался. Шмыгнул громадным носом.
— Как, бишь, вы определяете ее возраст? Пять тысяч лет? Это что же, шумеры, что ли?
— Не знаю, — я покачал головой. — Может быть, шумеры. А может быть и нет. Она очень древняя.
— Ну-с, — хмыкнул Валентинов, — вы уж, юноша, не обижайтесь, ежели мы с Михаилом Львовичем вас несколько разочаруем… Вот, кстати, прошу любить и жаловать, Михаил Львович, крупнейший специалист в стране по антикам… и по Востоку тоже не из последних, так, Михаил Львович?
Михаил Львович Дуремар важно наклонил головку, над которой, похоже, успели потрудиться эквадорские индейцы-хиваро, известные также как «охотники за черепами». Я лучезарно улыбнулся ему.
— Так что уж если он скажет, что это у вас подделка, — продолжил толстяк, — значит, так оно и есть, юноша… Стало быть, вас обманули. Жаль, конечно, будет, но что уж тут поделаешь…
— Вы посмотрите сначала, — посоветовал я. — Тогда и поговорим.
— Ну что ж, — не стал спорить человек-гора. — Посмотрим.
Он выпростал из парчовых складок халата толстенную, как бревно, лапу и схватил Грааль за ножку. Протянул Чашу Дуремару, но на полпути остановился и с изумлением на нее уставился.
— О! — сказал он. — Ого!
Я усмехнулся. Он бережно обхватил Грааль второй
Через минуту все кончилось.
— Это что, — строго спросил толстяк, вращая Чашу в руках.
— Какой-нибудь фокус?
Я пожал плечами.
— Это ее свойство. Необъяснимое, я думаю.
— Посмотрите, Михаил Львович, — сказал он, отдавая, наконец, Чашу Дуремару. Тот осторожно принял ее и поднес почти к самому кончику острого носа. Прошло несколько секунд, и выражение его лица странно изменилось.
— Эк-хм, — кашлянул он, и это был первый звук, который я от него услышал. — Кх-гм, гм…
— Скажите, э-э, Ким, — вопросил Валентинов, — а эта… штучка, случайно, не радиоактивна?
Как ни странно, такая простая мысль почему-то не приходила мне в голову. Я, однако, не стал показывать свою неосведомленность и твердо сказал:
— Нет.
Это его удовлетворило. Он сложил на колышащемся студне живота свои бесформенные руки и обратил благосклонный взгляд в сторону Дуремара. Дуремар же с головой ушел в изучение Чаши: пальчики его суетливо бегали по ее поверхности, он что-то пыхтел себе под нос и вообще выглядел страшно заинтригованным.
— Ну что? — участливо обратился к нему человек-гора. — Что скажете, Михаил Львович?
Михаил Львович сказал «хм-гм», потом поднял на меня маленькие слезящиеся глазки и поджал губы.
— Эта вещь, — произнес он голосом, сухим, как осенний лист, — требует длительной экспертизы.
Толстяк шумно вздохнул.
— Видите, — развел он руками, — длительной экспертизы, мой мальчик! Так что, я полагаю, мы сейчас составим расписку, вы оставите вашу вещь здесь на предмет изучения, а мы вам сообщим, как только будет получен результат…
Я поднялся и вырвал Грааль из лапок Дуремара.
— В таком случае я вынужден удалиться, — сказал я. — Всего хорошего, господа.
— Эй! — протестующе воскликнул Валентинов.
Я обернулся.
— Подождите, юноша… Не будьте таким импульсивным… Не хотите расписку — что ж, ваше право… Михаил Львович, сколько времени может занять экспертиза?
Дуремар перегнулся к нему через стол и зашептал что-то в расплющенное мясистое ухо.
— Ну вот, — снова вздохнул человек-гора, — Михаил Львович утверждает, что мог бы составить предварительное суждение часа за полтора-два. Вы, конечно, можете подождать в доме, мой мальчик… На первом этаже есть неплохой бар, в подвале — сауна с бассейном…
— Вся ваша экспертиза должна проходить на моих глазах, — сказал я. — Иначе сделка не состоится.
Они переглянулись, и Дуремар едва заметно пожал плечами. Гигант кивнул.
— Как вам будет угодно. Хотите кофе? Может быть, виски?
«С клофелином», — мрачно подумал я. Вслух сказал:
— Нет, благодарю вас. Экспертиза будет проходить здесь?
— В библиотеке, — проскрипел Дуремар.
Мы перешли в библиотеку. Хозяин, несмотря на свои габариты и вес, составлявший, по моим прикидкам, около двух центнеров, двигался достаточно легко, что делало его похожим на резинового слона, надутого гелием. В библиотеке он, пыхтя, влез в солидных размеров вращающееся кресло и указал мне на стоявшую у стены козетку. Я поблагодарил, но уселся на стул, передвинув его так, чтобы он загораживал единственную в помещении дверь.