Завещание ночи
Шрифт:
Сбоку от ворот приоткрылась калитка. За ней, поставив левую ногу на высокий железный порог, стоял обрюзгший краснолицый мужик с глазами обозлившегося на весь мир алкоголика, держа на коротком толстом поводке приземистого мрачного добермана. Доберман мне совсем не понравился.
— Ну, чего надо? — спросил мужик после минутного молчания.
— С хозяином поговорить, — ответил я. Он то ли не расслышал, то ли не понял — в зависимости от того, какую часть его мозга алкоголь превратил в кладбище нейронов.
— Чего? — переспросил он, чуть отпуская поводок с доберманом.
— Хозяина позови! — рявкнул я. Мужик крупно
— Погодь маненько, — сказал он и захлопнул калитку. Загремел засов. Я услышал, как за воротами хлопнула деревянная дверь, и минуту спустя забубнил пропитый голос. Очевидно, между домом и будкой сторожа была телефонная связь.
Пока красномордый докладывал о моем визите, я ходил вдоль забора и пытался успокоиться. Это давалось мне с большим трудом, хотя со вчерашней ночи я искал и находил тысячи аргументов в пользу того, что все окончится хорошо. Хромцу нет резона причинять Наташе вред, убеждал я себя, это его единственный козырь в борьбе за Чашу, и он не может допустить, чтобы с ней что-то случилось. Но нечто в глубине сознания наполняло меня ядом отчаянья, рисуя страшные, непередаваемые словами картины. И еще я боялся, что опоздаю, что Валентинова не будет на даче, что он уже отправил Чашу в Берн или еще куда, откуда там звонил ему неизвестный мне Шульц.
Загремел металл. Калитка отворилась, и на дорогу вышел Олег. Был он на этот раз не в цивильном, а в точно подогнанной к его спортивной фигуре пятнисто-зеленой камуфлированной форме.
Пистолета я при нем не заметил, из чего, однако, еще ничего не следовало.
— Привет, — сказал он мрачно, и я не без злорадства увидел на его рысьем лице до боли знакомые синие тени в глубоких впадинах под глазами — видимо, вчера они с Серегой неслабо приняли, отмечая удачную шутку над старым раздолбаем Кимом. — Какие проблемы?
— Салют, — отозвался я. — Мне нужно срочно поговорить с твоим патроном. Насчет вчерашней покупки. Это очень срочно и очень важно.
Олег сплюнул — не пренебрежительно, а так, от избытка слюны во рту.
— Не о чем разговаривать. Он не намерен больше с тобой встречаться.
Я ждал этого. И у меня в запасе был хитрый ход — ход, единственная хитрость которого заключалась в том, что он позволял мне проникнуть за забор. Только туда. Но мне больше ничего и не надо было.
— Передай своему патрону, — сказал я, — что я готов вернуть часть денег.
— Вот как? А с какой это радости?
— Обстоятельства изменились, — хмуро ответил я. — У меня неприятности, и я хотел кое о чем попросить его… В конце концов, это не твое дело. Но передай ему еще вот что: у меня есть один предмет, который также может его заинтересовать.
— Что за предмет? — по-прежнему сумрачно спросил рысьеглазый. Я вытащил бумажник и извлек из него поляроидную карточку, на которой была запечaтлена статуэтка ламы, уплаченная мне некогда в виде аванса. Олег недоуменно посмотрел на нее.
— Это инки, — пояснил я. — Пятнадцатый век. Золото.
Он удивился. Конечно, он мне не поверил, но, во всяком случае, я его заинтриговал.
— Подожди здесь, — приказал он и исчез за калиткой.
Опять приглушенно забубнили голоса. От вчерашней обманчивой открытости дома — открытости западни — не осталось и следа. Теперь это была крепость — ощетинившаяся пушками, выставившая караулы, охраняющая трусливого недоверчивого полководца.
— Пошли, — бросил Олег, снова отворяя калитку. Я, нагнув голову, шагнул в проем, ожидая удара сбоку по затылку либо какой-нибудь иной гадости в духе господина Валентинова. Ничего, однако, не произошло. Красномордый, поигрывая цепью добермана, сидел на ступеньках своей будки, Олег стоял чуть поодаль, всем своим видом давая понять, что пропускает меня вперед.
— Кстати, — спросил он, когда мы шли к дому, — где твоя тачка?
— Заправляется на бензоколонке, — соврал я. — Скоро приедет. А что?
Он не ответил. Около лестницы, ведущей на крыльцо — той самой, по которой вчера вечером я спускался под дулом пистолета, — он тронул меня за рукав, и я остановился.
— Оружие, — сказал Олег и протянул руку.
— Нету, — ответил я и улыбнулся, глядя в его сузившиеся рысьи глаза.
— Подними руки, — скомандовал Олег.
Я пожал плечами и поднял руки. С утра парило, и я надел рубашку с коротким рукавом, так что трюк с руками был излишним. Тем не менее Олег тщательно обыскал меня — с нулевым, естественно, результатом.
— Открой сумку.
Я потянул замок молнии. Сумка была доверху набита деньгами.
— Что это?
— Деньги, — сказал я. — Что же еще?
Пистолет был в сумке, на самом дне, прикрепленный к коже двумя полосками скотча. Но я рассчитывал, что Олег вряд ли потребует от меня вынимать деньги прямо во дворе.
— Хорошо, — проворчал он, несколько смущенный тем, что я принес все деньги обратно. — Пошли наверх, только без фокусов.
— Я не Кио, — буркнул я.
Рыба-телескоп по-прежнему плавала за толстым стеклом аквариума, тараща огромные страшные глаза. За разложенным посередине кабинета складным ломберным столиком сидели Валентинов, доцент Шмигайло и гард Сергей. Четвертое, небрежно отодвинутое кресло, пустовало — в нем, очевидно, совсем недавно сидел Олег. Перед каждым из присутствующих лежали рубашкой вверх игральные карты, а перед доцентом еще и листок бумаги с карандашом, из чего я заключил, что воротилы подпольного бизнеса вкупе со своими цепными псами мирно расписывали пулю. Слава Богу, облегченно подумал я, они все здесь, значит, и Чаша наверняка еще в доме.
— Добрый день, — сказал я, входя (Олег стоял в двух шагах за моей спиной). — Прошу меня извинить, но у меня к вам, Константин Юрьевич, весьма срочное и конфиденциальное дело.
Валентинов рассеянно посмотрел на меня из-за своих огромных очков. Казалось, он совсем не вникает в то, что я говорю, а просто досадует, что его оторвали от интересной игры.
Потом он щелкнул пальцами, и гард тут же вскочил с кресла. Валентинов повел очками в сторону, и Сергей плавно переместился за мое левое плечо. Теперь они оба страховали меня сзади — Олег справа, Сергей слева.
— Дело конфиденциальное, Константин Юрьевич, — повторил я.
Он боится, подумал я. Он до смерти напуган, он воображает, что я явился отомстить за вчерашнее унижение, тварь, и даже не считает нужным скрывать это. Сволочь, огромная, жирная сволочь.
— Или говорите здесь, Ким, — равнодушно произнес он, — здесь, при всех, или выметайтесь вон.
— Хорошо, — сказал я. — Только пусть ваши мальчики не дышат мне в затылок, ей-Богу, противно.
Огромное плоское лицо исказила недовольная гримаса. Олег отошел и встал у самой двери, перегородив проход. Сергей даже и не подумал шелохнуться.