Завещание олигарха
Шрифт:
Он тихо захохотал. Затем улегся на кровати.
– Поезжай в Киев, – строго приказал он, – и сделай все, как я тебе сказал. А сегодня вечером я отсюда исчезну. Как только снимут эту маску.
– Охрану убрать?
– Нет. Пока нет. Пусть уходят сегодня после восьми вечера. Меня уже к тому времени здесь не будет. Я поменяюсь халатами с врачом и выйду через другую дверь. Он сказал мне, что сзади есть вторая дверь, которая всегда закрыта.
– Есть, – посмотрел в другую сторону Карим.
– И я отсюда уйду. Уйду, как только он снимет мне все эти повязки. И моего лица никто не увидит. Ни один человек, кроме этого врача. Но он будет молчать. Ему невыгодно много болтать.
– Как я вас найду?
– Я сам тебя найду. Мне нужно, чтобы никто не видел
Карим повернулся и вышел из комнаты. Глущенко откинул голову на подушку. Сегодня он наконец обретет новое лицо. И тогда он сможет вернуться в общество. Один из самых богатых людей в Европе, так трагически погибший в прошлом году вместе со своей семьей. Его труп так и не нашли, только фрагменты тел. Но это и неудивительно, «он сидел к взорвавшейся бомбе» ближе всех. Зато его супруга почти не пострадала. У нее были такие черты лица, словно она заснула. При воспоминаниях о супруге он едва не взвыл от злости. Прошло уже столько времени, она давно переехала с его виллы на тот свет вместе со своим ублюдком-сыном, которого родила от другого мужчины. Но он все никак не мог успокоиться.
Дело было даже не в том, что она ему изменяла. Даже такую весть он способен был принять и понять. Она не была девственницей, когда он ее брал, и не собиралась хранить супружескую верность. Он тоже не был ангелом по отношению к бывшей жене. Но она позволила себе в разговоре со своим любовником смеяться над мужем, называть его импотентом и извращенцем. При воспоминании об этом разговоре Глущенко каждый раз выходил из себя. Она рассказывала этому слизняку все его тайны. Она смеялась над ним.
У него и раньше были проблемы с женщинами. Когда у него не получалось, он обычно ругал своих партнерш, полагая, что они недостаточно эротичны. Но его жена высмеяла это предположение. Она честно предупредила, что не сможет родить мальчика от него. И вообще у него никогда не будет детей. Она отправилась к врачам и проверила его сперму. Он даже не хотел вспоминать, как она смогла получить эти образцы и каким образом их сохранила. У него было мало этих проклятых сперматозоидов. Врачи были категоричны, у него никогда не будет детей. Глущенко чувствовал себя не просто ущербным. Он был оскорблен и раздавлен. И вдруг он слышит разговор, во время которого жена издевается над его сексуальными возможностями. Вот тогда он и решил, что она должна умереть. Умереть вместе со своим ребенком, рожденным от другого мужчины. Ничего более страшного он не мог придумать.
Он даже застонал от ярости, вспоминая смех своей жены. И ее рассказы. В палату опять кто-то вошел. Глущенко насторожился. Но вошедший уже подходил к нему.
– Сегодня мы наконец вас отпускаем, – радостно заявил врач.
– Да, – согласился Глущенко, – именно сегодня. Мне уже надоело ждать, доктор. Если бы вы только знали, как мне надоело ждать…
Глава 7
В Киеве было прохладно. Ринат шел по улице в одном костюме, узнавая и не узнавая знакомые места. Здесь все поменялось до такой степени, что казалось, он приехал в другую страну. Впрочем, в Москве тоже все поменялось за последние пятнадцать-двадцать лет. Он помнил, как приехал в середине девяностых в чужой город, где его никто не ждал и не принимал. Как трудно ему было пробиваться, как не хотели брать молодого журналиста на работу, как не печатали его статьи. Как сложно ему было после развода с Лизой. Оказалось, что все нужно было начинать заново. И еще платить за новое жилье, выплачивать алименты на дочь, пытаясь заработать хоть какие-то деньги. Он тогда брался за любую работу. Как давно это было. И как легко привыкаешь к безделью. Когда можно просыпаться в четыре часа дня, засыпать под утро, целыми днями валять дурака, а по вечерам посещать известные клубы, надеясь забыться под громкую музыку или после выпитого алкоголя. Он еще не перешел на наркотики, но чувствовал, что находится на стадии движения к постижению этой гадости. И всячески сопротивлялся.
Раздался звонок его телефона. Если это Светлана, он не ответит. Ринат достал мобильник. На нем высветился номер его друга Димы Сизова. Шарипов улыбнулся.
– Ты проснулся так рано утром, – спросил Ринат вместо приветствия.
– И ты тоже, – рассмеялся Дима, – по утрам у тебя всегда выключен телефон. Если ты не спишь, то аппарат включен. А если спишь, то выключен. Поэтому я не боюсь тебя разбудить. Ты сейчас дома? Я к тебе подкачу, очень интересное дело.
– Я не дома, – усмехнулся Ринат, – и я вообще не в Москве.
– Ну вы, буржуи, даете, – восхищенно сказал Дима, – неужели опять в Париже или в Лондоне?
– Нет. Я в Киеве.
– Ну, это святое. Навещаешь родные места. Понимаю. Понимаю и поддерживаю. Только вчера ты мне ничего не говорил. Когда мы с тобой поехали на этот хаш. Ну я тебе скажу, и супчик нам дали. Такой наваристый. Я потом весь день спал. И от меня несло так, что все бегают уже вторые сутки. Страшная смесь. Запаха водки, отварных ножек, уксуса, маринованных баклажанов и чеснока. Но было очень вкусно.
– А я поехал менять себе костюм, – вспомнил Ринат, – и вчера вечером еще заехал к своей Лизе.
– Опять она скандалила? – тяжело задышал Дима. Он не любил бывшую супругу Рината и всегда с ней спорил еще в ту пору, когда Шариповы были одной семьей.
– Нет, – вздохнул Ринат, – она несчастная женщина. У нее никого нет. И есть только двоюродный брат, который все время на нее давит. Жалко ее…
– Теперь она давит на жалость, – возмущенно сказал Дима, – она забыла, какие скандалы тебе устраивала. Как твоих друзей отваживала от дома. И ты все забыл.
– Я ничего не забыл. Зачем позвонил? У меня, между прочим, роуминг работает, и я плачу за твою болтовню дороже, чем ты.
– Все миллионеры скупердяи, – торжественно провозгласил Дима, – у меня к тебе важное дело. Я хотел с тобой увидеться и тебе рассказать. Но если хочешь, скажу по телефону. Очень интересный проект.
– Опять какой-нибудь безумный план? – он любил своего друга за неистощимый на выдумки характер.
– Нет, не безумный. Это план американской «Крисчен сайенс монитор». Они нашли троих очень богатых наследников и предлагают им рассказать о первых тридцати днях своей жизни после получения наследства. Понимаешь, как интересно? Три человека, которые нормально жили, нормально существовали, зарабатывали. И вдруг – бац, становятся миллионерами. Нет, даже миллиардерами. Первый случай с этой американской девочкой, у которой умер дедушка, и она оказалась единственной наследницей. Ей было девятнадцать лет, и она работала в баре официанткой. А сейчас у нее восемь миллиардов долларов. Можешь себе представить? Второй случай – это тот самый француз, которому оставил наследство их сосед. Ну это совсем дикий случай. Француз работал садовником у богатого соседа и ухаживал за его кошками. А когда этот «кошколюб» заболел, то решил оставить ему свой миллиард. Можешь себе представить, какой ненормальный. И наконец твой случай. Работает в Москве скромный журналист, талантливый, подающий надежды, но очень бедный и гордый. И вдруг у него погибает дядя, который оказывается не совсем дядя, но почти родной брат его мамы. Вернее, сын его дедушки, отца его матери. И ты сразу становишься миллиардером. Какой изумительный проект. Три героя. Три жизни. Но они не смогут за себя написать. Ни эта официантка из бара, ни этот садовник, который любит кошек. Сейчас он их, наверно, любит еще больше…
– Или ненавидит, – перебил его Ринат.
– Что? – переспросил Дима, – ну ты шутник. В общем, нужен твой репортаж. Это будет сенсация. Наследник олигарха рассказывает о своих первых шагах. И два репортажа о похожих случаях. Первые шаги новых миллиардеров. Обретение смысла жизни или новое качество жизни. Что-нибудь в этом роде. Представляешь, какие репортажи? И еще их интересует завещание твоего дяди. Было ли у него официальное завещание?
– Нет, не было, – Ринату не нравился этот разговор, – давай сделаем так. Я приеду в Москву сегодня вечером, и мы поговорим.