Завещание рождественской утки
Шрифт:
Я затаилась. Вот именно, всегда есть некое «но». И каково оно в данном случае?
– Еще Зарецкий отметил Татьяну Осипову и Катерину Гиль, а также…
– Ничего удивительного, – перебила я, – обе прекрасно пишут, сама их читаю.
– А также Василия Пестова, – добавил Гарик. – Вместе с Боровиковым.
– Ну и чем ты недоволен? – удивилась я. – Зарецкий любит хороших авторов, наши вкусы совпадают.
– Тут-то и зарыта сахарная кость! – закричал Ребров. – Слушай внимательно. Наш спецотдел подготовил справку на Ивана. Так вот, три года назад он сломал ногу, загремел в больницу и там впервые познакомился с твоим творчеством, ему медсестра книгу дала почитать. Кстати, я бы на твоем месте купил этой девушке ценный подарок. С тех пор олигарх на всех перекрестках кричит: «Лучше Арины никого нет. Более ничьи романы и в руки брать не стоит!» Знаешь, по какой причине Зарецкий решил активно продавать других писателей? Ты похвалила их в интервью журналу «Книгочей»: на вопрос, кого читаешь, назвала фамилии Осиповой, Гиль и Пестова.
– А Боровиков тут при чем? – удивилась я. – Антон прекрасный писатель, но пишет для мужчин, для меня его произведения слишком жесткие.
Гарик откашлялся.
– Цитирую твое интервью газете «Мегаполис трамвай» за июнь этого года. Вопрос журналиста: «Наша подписчица Марина сообщает, что муж сердится, когда она читает Арину Виолову, мол, супруг ревнует ее к детективам, жалуется на заброшенность. Что посоветуете?» И ты отвечаешь: «Дорогая Марина, когда покупаете мой новый роман, всегда приобретайте для своего мужа книгу Боровикова. Поверьте, он от нее не оторвется и не будет злиться на вас, увлечется перипетиями сюжета и забудет про Арину Виолову, которую читаете вы. Но не рекомендую давать супругу произведения Антона, если ничего не купили себе, так как он, уйдя в детектив с головой, перестанет вас замечать». Поняла, солнышко? В твоих руках судьбы коллег по жанру. Похвалишь кого – Иван его книги по всей стране раскидает, а если поругаешь… Лучше промолчу.
– Жуть, – поежилась я. – Теперь придется следить за каждым своим словом.
– Ты же нам поможешь? Да? – щебетал Гарик. – Очень прошу, сделай все, что хочет Зарецкий. А я тебя награжу. По-царски! Вилка, любимая, хочу предупредить. Иван злопамятный и обидчивый. Вида не подаст, а в душе затаит, что кумир ему козью морду состроил. Ты у нас теперь отвечаешь не только за свою судьбу, а, считай, за всю книгоиздательскую и торговую структуру.
– Извини, у меня на второй линии Зарецкий… – пробормотала я.
– Помни, мы все молимся за твое здоровье, – скороговоркой выпалил Гарик.
А я переключилась и ласково прощебетала:
– Иван Николаевич? Слушаю вас. Огромное спасибо за водителя, я смущена немного, но очень рада. Только возникает ряд вопросов. Как мне общаться с Жоржем? Я не владею английским. Сколько платить ему в месяц? Каков по продолжительности его рабочий день?
Пожалуйста, не считайте меня конформисткой и алчной особой, способной ради денег дружить с человеком, который владеет сетью магазинов и оптовой продажей литературы. Просто не хочется испортить жизнь коллегам, многие из которых прекрасно относятся ко мне. Кабы речь шла исключительно о моем благополучии, я бы вежливо отправила Жоржа назад. Но теперь опасаюсь это сделать – а ну как Зарецкий обозлится и вытеснит с книжного рынка не только меня, но и всех коллег по перу, кто мне дорог? От любви до ненависти, как известно, путь короткий.
Глава 14
– О деньгах забудьте, – велел олигарх, – это моя забота. Жорж понимает по-русски, а пахать парень будет столько, сколько надо. Если что-то пойдет не так, сразу мне звоните.
– Хорошо, – смиренно ответила я.
– Могу ли я попросить вас подъехать через полтора часа в агентство? – спросил Зарецкий. – Очень ненадолго, надо решить крохотный вопросик. Кстати, книгу для сценария моих похорон я уже подобрал, это «Правда с три короба».
– Замечательно, – проблеяла я, – бегу одеваться. В городе пробки, не уверена, что успею к назначенному времени.
– Виола, вы царица! Когда появитесь, сразу осчастливите своего верноподданного. Но теперь есть Жорж, он доставит вас вмиг.
– Верится с трудом, – буркнула я себе под нос, – все же не на вертолете полетим.
– О, вертолет! – неожиданно обрадовался Зарецкий. – Как-то я о нем не подумал. Лишний раз удивляюсь вашей гениальности. Теперь мне ясно: вам необходим летательный аппарат.
Я пришла в ужас:
– Нет! Никогда! У меня ярко выраженная аэрофобия, мне делается страшно, едва подумаю о самолете. Лучше передвигаться по земле – на авто, поездах, на лошадях, на оленях. Да хоть на собаках! Когда я вижу очередь из людей с детьми и сумками, которая медленно втягивается в лайнер, я сразу впадаю в панику, мне кажется, что набитая пассажирами фигня ни за что не продержится в воздухе более пяти минут. Умоляю, что угодно, но не жуть с винтом на крыше!
Иван Николаевич расхохотался:
– Вилка! Я вас обожаю за детскую непосредственность и даю торжественное обещание: никакой фигни не пригоню.
– Вы не обиделись? – испугалась я.
– Конечно нет, – продолжал веселиться Зарецкий. – С какой стати? Ну все, не хочу мешать вам собираться. Жду.
Я живенько оделась, выскочила на лестницу и сказала застывшему как истукан Жоржу:
– Здравствуйте, меня зовут Виола. Некоторое время нам придется ездить вместе. Вы меня понимаете?
Шофер кивнул и, прижав руку к сердцу, поклонился.
– Отлично, – обрадовалась я. И показала на подъехавший лифт: – Входите.
Жорж опять согнулся в поклоне.
– Поторопитесь, а то он уедет по другому вызову! – воскликнула я, пытаясь прошмыгнуть мимо него в подъемник.
Водитель опять переломился в пояснице, кабина сдвинула двери и пустой покинула этаж. Я дернула негра за рукав.
– Послушайте! Очевидно, посол требовал от вас фанатичной почтительности. Но мне не нравится, когда человек бьется лбом в пол. Сейчас лифт вернется, безо всяких церемоний вскакиваем внутрь и уезжаем. О’кей?
Жорж кивнул.
– Молодец, – похвалила я. – Ну, раз, два, три…
Кабина открылась, и я увидела милейшую Клару Евгеньевну, вдову академика, проживающую на семнадцатом этаже.
– Вилочка! – радостно воскликнула она, взмахнув руками. – Рада тебя видеть!
Ответить я не успела, Жорж, выхватив невесть откуда здоровенный пистолет, заслонил меня. Пожилая дама завизжала, лифт закрылся и унесся вниз.
– Попытка номер два не удалась, – констатировала я. – Повторим еще раз. Думаю, нам надо выработать некие правила поведения. Составляем список. Номер один: никогда не кланяемся. Номер два: не пугаем людей оружием. «Пушка» достается лишь тогда, когда мне будет грозить настоящая опасность. О’кей?
Жорж прижал руку к груди и кивнул.
– Шикарно, – обрадовалась я, – начинаем понимать друг друга. А вот и лифт опять прикатил.
Слава богу, внутри никого не оказалось и к нам по пути вниз никто не подсел. Мы вышли во двор, я открыла машину и засомневалась:
– Жорж, вы поместитесь в малолитражку?
Негр кивнул и начал втискиваться за руль. Кресло он предусмотрительно отодвинул впритык к заднему сиденью, но все равно длиннющие ноги парня задрались почти до ушей.
– Вам неудобно, – вздохнула я.