Завещание сына
Шрифт:
– Хозяина нет, – ответила она, пряча мокрые руки за спину.
– А Николай Иванович скоро вернется? – спросил Ерожин и замер. Он процентов на двадцать верил, что нашел Грыжина. Остальные восемьдесят зависели от ответа женщины. Она стояла и о чем-то раздумывала. – Вы меня поняли? – выразил нетерпение посетитель.
– Поняла. Только не знаю, что сказать. Оно мне не докладывают.
– Кто «оне»? – переспросил Ерожин. Но он уже не сомневался, что у цели.
– Вы же Николая Ивановича спрашивали? – удивилась прислуга.
– Да. Разрешите, я его подожду?
– Ждите, но я еще пол недомыла.
– Хорошо. Не буду мешать, погуляю. Если
Женщина кивнула и попятилась в дом. Петр Григорьевич много слышал о Переделкине, но впервые имел возможность прогуляться по его улочкам. Он медленно побрел по узкому шоссе, с интересом разглядывая дачи писателей. Это были старые, потемневшие от времени строения с застекленными террасами и балкончиками. Огромные, поросшие вековыми елями участки никто не культивировал. Трава и кусты росли сами по себе. От этого естественного запущения было немного грустно. Но Ерожину показалось, что чувствует он себя тут гораздо уютнее, чем возле коттеджей новых русских. Он пытался понять почему. По логике, богатые новостройки должны радовать глаз, а они глаз раздражали. Так и не разобравшись в природе своих чувств, он свернул на боковую улочку, прошагал ее до конца и повернул назад. На старых участках встречались и новые дачи. Но они тоже не возмущали глаз подполковника. Он остановился возле одной из таких и понял, в чем дело. В Переделкине не строили показухи. Никто не тыкал прохожего своим богатством, не пытался удивить. Дачи жили так же естественно, как росли деревья. Подполковник улыбнулся своему открытию и зашагал к вилле, где обитал Николай Грыжин.
Тот не вернулся. Женщина неопределенного возраста пропустила Ерожина в дом, они познакомились. Прислугу звали Тоней. Она уже закончила уборку и протянула гостю руку:
– Вы ждите, а мне пора.
– Николаю Ивановичу никто не звонил?
– Звонили. Я сказала, что оне гуляют и что к ним друг приехал.
Лицо Ерожина перекосилось:
– Идиот!
– Я что-нибудь не так сделала?
– Нет, это я о себе.
– Можете, пока оне гуляют, телевизор посмотреть. Тут программ тьма.
– Спасибо, Тонечка. До свидания.
– До свидания, Петр Григорьич. Не беспокойтесь, оне скоро будут.
Оставшись в одиночестве, подполковник покосился на недопитую бутылку виски, уселся в кресло и включил телевизор. Перебрал с десяток каналов, по минуте задержал внимание на каждом, оставил новости и задумался.
Причина гибели доктора Крапивникова начинала проясняться. Валентин Аркадьевич затеял темную игру и, видно, кому-то не угодил или помешал. Мог убить доктора и кто-то из «смертников» из мести, обнаружив обман. Но эта версия почему-то Ерожина не увлекала. Подполковник очень надеялся, что Глеб Михеев раскопает побольше одинцовских сыщиков. Пока наибольшее подозрение вызывала фирма «Пленэр». В кабинете на Петровке он обвел красным фломастером на карте участок, где фирма владела недвижимостью. Конспиративные дома для мнимых умирающих так же предоставляла она. На этом же участке нашли тело доктора. Слишком много совпадений. Подполковник достал блокнот и хотел по свежим следам записать информацию, полученную от бородача Дмитрия. Но не успел – в гостиную влетел Николай.
– Петр Григорьевич, я буду жить! – закричал он с порога и бросился сыщику в объятия.
– Ты уже в курсе? А я надеялся лично сообщить тебе эту новость, – улыбнулся Ерожин. – Ну и напугал ты всех нас. Срочно звони отцу и Маше. Они места себе не находят.
– Сейчас позвоню.
– Его уже добили. Тело доктора Крапивникова нашли неподалеку.
– Когда?
Ерожин назвал число. Молодой предприниматель задумался.
– Как раз в тот день я ждал его с ботинками, – припомнил он.
– Очень любопытно. По дороге расскажешь подробно, а сейчас говори с отцом. – Подполковник набрал номер старшего друга и протянул мобильник Николаю.
– Папа, не беспокойся. У меня все в порядке.
– Где ты, сынок?!
– Я недалеко, под Москвой, и Петр Григорьевич рядом.
– Дай ему трубку.
Николай передал подполковнику мобильный.
– Спасибо, Петро.
– Не за что, батя, – ответил Ерожин и понял, что старик больше говорить сейчас не может.
На деревьях и кустарнике листьев оставалось мало, они уже покрывали землю, шевелились от порывов ветра и плыли по воде. Маленькая речушка несла листву, словно игрушечные кораблики. Михеев смотрел на их тихое движение и вспоминал родную тайгу… «Как ты там без леса? Нам без леса нельзя», – вспомнил он слова отца и почувствовал, как защемило сердце. «Прав Фрол Иванович, без природы человеку, привыкшему к ее незаметному влиянию, трудно. Город – искусственный мир. К городу лесному жителю надо привыкать. Врут люди, когда говорят, что едут в город из-за музеев и театров. Много ли бывшие деревенские в эти музеи ходят? От трудностей бегут. От колодезной воды, туалетов-скворечников, от колки дров, от неустроенного, дикого быта», – размышлял Глеб.
За границей, будучи моряком, он побывал не раз и знал, что там научились жить цивильно и на природе. Как-то их траулер застрял у норвежских берегов. Ремонт требовался небольшой, но не нашлось нужной детали. Радист связался с одним из наших бортов, и деталь обещали через два дня доставить. На маленькой посудине в море самая мучительная вещь – безделье. В долгие шторма, когда ловить рыбу невозможно и моряки сутками болтаются в гамаках-койках, рассудок некоторых не выдерживает. Чтобы скрасить русским вынужденный простой, местный рыбак пригласил капитана в гости, разрешив прихватить по его выбору двух членов команды. Сходить на берег они права не имели, но место выглядело столь глухим, что капитан соблазнился и прихватил помощника с мотористом.
Норвежец на своем катере привез их в маленькую бухточку. Не верилось, что в этих голых скалах способен выжить человек. Но рыбак там жил с семьей. Каково же было удивление гостей, когда их запустили помыть руки. Ванная сияла белым кафелем, из крана бежала обжигающе горячая вода. Михеев для интереса проверил сливное устройство туалета. Ватерклозет работал безупречно. А это была даже не деревня, а одинокий хутор. Русская лень и терпимость к свинству задержала в развитии наш сельский быт века на два.
Размышлять на фоне осенней природы занятие грустное, но приятное. Однако Михеев приехал в Переделкино не для этого. «Пора работать», – сказал себе молодой сыщик и посмотрел на план. До места, где нашли тело доктора, от шоссе метров пятьсот. Он уже прошел двести и задержался на берегу речушки. Спрятав чертеж в карман, следопыт аршинными шагами направился через поле к зоне отдыха. Что добрался до цели, понял по повороту реки и одинокому столбу с баскетбольным кольцом, этот спортивный элемент на поросшей крапивой лужайке выглядел нелепо.