Завещание Вагнера
Шрифт:
Между ними была трогательная и полная уважения привязанность...
В книге я не нашел подробностей случившегося... всего несколько строк, без какой бы то ни было завершенности...
Подобная незаконченность была присуща Мавру...
Случалось в книге обнаруживались и пропуски, пробелы, по всей видимости, идущие от реальности...
Лия как бы смирялась с тем, что ей придется оставить эту пустоту незаполненной...
И это касалось не только интимного...
Пустота была воплем, выражающим
Для меня не было ничего более страшного, чем пустота, из которой я вышел...
Мне взбрело в голову представить эту пустоту... и я очутился на дне Черной Дыры, если у нее есть дно...
Взгляд не успевал запечатлевать увиденных там мной зрелищ...
Это область поэзии...
Поэзия не описывает ничего, что не соскользнуло бы в темноту непознаваемости......
Я открыл глаза и в смятении увидел эту пустоту на месте дома вдовы...
Пустота постепенно наполнялась подробностями...
Это было видение из прошлого, в котором был ужас, страх и смерть...
День почти ушел, и сумерки придавали этому видению некоторую осязаемость... я даже увидел над домом некий обманчивый в своей притягательности ореол, преисполненный смысла и навязчивого до боли искушения войти и остаться там...
Я вошел... какое-то время я блуждал, как в тумане... все окружающее виделось смутно, было лишено отчетливых очертаний...
Я повернул налево, потом направо...
Пока ничего реального, но вот обрисовался фикус в кадке... в детстве он представился мне неким мифическим чудовищем, охраняющим кровать с никелированными дугами и шарами...
Вдова спала и очнулась в геенне огненной вместе с близнецами...
Я не могу ее описать, представить... это то, что от меня постоянно ускользающее, ввергающее меня в ослепляющую темноту, которая лишала меня способности что-либо ощущать, кроме слез...
Слезы помогают мне видеть более отчетливо...
Темнота наполняется призраками вещей, которые могли и вовсе не соответствовать тому, что я видел...
Мы лежали с братом, обнявшись, у стены и смотрели на пламя в немом ужасе...
Языки пламени лизали нас, но не жгли...
Помню, я ощущал что-то неизъяснимо нежное, непостижимое, трогательное...
Я казался самому себе лишь бесплотной тенью в декорациях сновидения...
Нет ни дома вдовы, ни города, лишь некая безымянная пустота...
Я все еще не в состоянии ни уловить суть происходящего на фоне некоего помутнения сознания, ни вымолвить хотя бы слово в свое оправдание...
Я потерял брата... и пустота обвиняла меня...
Я находился между жизнью и смертью, хотя уже знал, что смерти не существует...
Смерть - это та же жизнь, которая заполняла все, и не вызывала у меня ни страха, ни сопротивления...
Какое-то время я провел в тревожном ожидании...
Я мог бы пребывать в этом состоянии достаточно долго...
Я видел только пламя... для смерти не было места, хотя она и царила вокруг, впрочем, едва ли это была смерть...
Возникло мимолетное ощущение, что смерть и есть жизнь...
В угасающем сознании я увидел вдову и брата в окружении неких темных сущностей и уподобительных изображений...
* * *
Мавр оставил книгу с медными застежками Лии, а Лия передала ее мне в приличном состоянии, даже не тронутую огнем с изображения неведомых мне растений и существ, имеющих много ног и лиц, в одеждах, украшенных письменами и символами...
Были в книге и грубые рисунки, совершенно несходные ни с чем из видимого и существующего, совершенно невиданные, несообразные, страстные, чувственные...
Движения их были исполнены бессмысленности, с преобладанием телесного влечения...
Являлись они из темноты, одетые пламенем...
Я увидел танцующую вдову... и себя... я напоминал извивающегося червя, что вызывало некоторое недоумение... почему?.. за что?..
Несообразность этих изображений поражала... они пытались вовлечь и меня в свои танцы, подражая друг другу, сколько возможно испытывая блаженство близости...
Сущности изменялись... и я изменялся, я как бы очищался и просвещался и уже способен был изливать свет, созерцать тайны бога, ощущать благодать...
Бог вызвал меня из небытия к бытию, сделал соучастником всего этого хаоса творения...
Существа прояснялись, приобретали жизнь, к какой только они были способны...
После смерти Мавра Лия вела жизнь совершенно духовную... когда на нее нисходило озарение, ей открывались тайны бога... она могла и летать, как ангел... свидетельствую...
Она и меня привела к богу, внушила мне, что я должен был делать...
С Лией я видел сокровенные видения, мне открывались некие примирные тайны, я мог предсказывать...
Нет, бога я не видел, да и не мог видеть... это было как озарение... я видел его лицо, как отпечаток в воздухе...
Лия как бы тайнодействовала, приближала меня к богу и общению с богом... но бог ли это был?..
Через Лию и мне сообщалась благодать познания тайны благого и спасительного в месте очищенном уединением и тишиной, безмолвием...
Лия славословила, я подпевал, с покорностью подчиняя себя ее голосу, интонациям и распоряжениям...
Это она направляла мое бегство на остров... и возвращение оттуда в город...