Завещание Вагнера
Шрифт:
Я услышал еще и другие ее слова и мнения, которые показались мне еще более странными...
Язык ее говорил, а рука писала, и вокруг благодать разливалась елеем радости, и вся она благоухала миррой, алое и кассией, одежда ее казалась позолоченной и разноцветной... она была прекрасна видом, тонкая, изящная, грациозная, с венком невесты на голове...
Мне было тринадцать лет, а ей на семь лет больше и я желал красоты ее... помню, я упал лицом в бедра ее и очнулся в саду, осыпанный лепестками разных цветов
И неудивительно, из зимы я попал в лето...
* * *
Я бежал из города... я шел в толпе беженцев от войны, спасался от преследователей, которые искали души моей, но не узнали они меня...
Когда я заговорил словами из книги Лии, один из беженцев сказал: знай, говоря таким образом, ты находишься не в своем уме...
Но я не сумасшедший, и не вне себя...
Смерть освободила Лию как пленницу, и после вознесения на небо она получила дары от бога, и книга ее наполнилась славой и благодатью...
И это хорошо и справедливо...
Лия делала только естественное человеку, и способствующее праведности и святости...
Она была приятна богу...
Она молча терпела и радовалась, когда смерть убивала ее, верила, что бог воскресит ее через Христа рукой или словом и сделает нетленной и свободной от желаний тела и страданий...
Ночью на восьмой день после похорон Лия явилась мне и перенесла на меня тайную силу, которая была в ней...
И так веселы были глаза ее...
Когда я очнулся, она не сразу ушла, постояла надо мной, прежде чем оставила меня...
Я притворялся спящим, был кроткий, бледный и бедный...
Я был поражен ее явлением и видом...
И не я один, все, кто был рядом...
Нет, они не разбежались... они пали ниц...
Я видел тянущиеся к ней руки, открытые рты, громко кричащие что-то...
Крики слились в протяжный гул...
Я очнулся в толпе на пристани...
Гул все еще длился... он был непризрачный, странный и страшный...
Лия была очень красива, величественна и многие горожане в ее присутствии вели себя как одержимые...
Я завернулся в плащ, показавшийся мне саваном, сел на камень, потом лег... я был так измучен...
"Зачем я здесь?.." - размышлял я...
Я услышал шаги, на фоне неба обрисовался силуэт женщины в накидке...
Она смотрела на меня как-то странно, не меняя позы...
Я сделал движение, желая приподняться...
– - Сиди, я не хочу, чтобы ты вставал...
– сказала она...
– У тебя больше мужества, чем сил...
– - У меня нет ни мужества, ни сил...
– - Почему?..
– - Я и сам не знаю...
– сказал я, смутился и умолк...
– - Отдохни...
– - Как твое имя?..
– - Не все ли равно... сам-то ты кто?..
– - Я беженец...
– - Спи...
– - Если я засну, мы больше не увидимся...
Я смотрел на незнакомку, испытывая странное чувство очарования, смущения и страха... полумрак придавал ее облику таинственность и гармонию... я попытался заговорить, но не находил слов, чтобы выразить все то, чем была полна моя душа...
Почувствовав смутное желание, я отвел взгляд... и не увидел незнакомку...
Я привстал и окликнул ее...
Увы, лишь эхо отозвалось, вопросило тишину и безмолвие...
Я огляделся...
Светало...
Небо было безоблачное и такое прозрачное...
Листья чуть заметно колыхались от ночного ветра...
Я решил вернуться в город...
Дорога домой показалась мне короткой...
Я шел и думал о незнакомке...
Лия и незнакомка были похожи, как две капли воды...
"Может быть, у Лии была сестра?.." - подумал я...
"Успокойся... у тебя мысли совсем спутались..." - сказала незнакомка...
"Мне хочется смеяться и петь..."
"Хочется петь, пой... еще успеешь наплакаться..."
Подняв глаза, я увидел, как Лия и незнакомка прошли мимо легкой грациозной походкой, оглянулись и скрылись за оградой кладбища...
Кладбище располагалось недалеко от монастыря, вместо ограды цвел дикий шиповник...
Я стоял и размышлял о браке, о счастье, и даже сочинил псалом...
Бог открыл мне способность понимать, что скрыто в словах, какая тайна...
Мне вспомнился рассказ Лии, как она скрывалась в пещере с моим отцом и кормила его грудью, пока бог не забрал его к себе на небо...
Эти воспоминания не вошли в книгу, а жаль... она или опасалась, или стыдилась доверить эту историю блудливым буквам...
Лия ни о чем для себя не просила, и участи своей не удивлялась, знала, что на земле она чужестранка...
Об одном она молила бога, чтобы ее не узнали, а узнав, не осудили, не выслушав...
Родственники и близкие предпочитали ее не знать, ибо уже ненавидели, хотя в ней не было ничего, заслуживающего ненависти...
Это несправедливо...
Сколько людей изменилось под влиянием книги Лии... а сколько перебежало на другую сторону... кто это будет отрицать?..
Каждый раз я покрываюсь краской стыда или страха, когда вспоминаю ее ласки... нет, даже под пыткой не расскажу всего...
Все это я приписываю злой воле, а Лия не признавала это злом, не стыдилась и не раскаивалась, мне кажется, даже гордилась, а когда ее обвинили на суде, призналась без всякого принуждения... и радовалась, как будто обвинение было ей желанно...
Можно ли называть ее безумной?..
Безумными были судьи, когда предъявили ей обвинение в заговоре против власти...