Шрифт:
Глава первая
– Санья, здравствуй! Брат, как ты там? Как дела? Здоровье твоё как?
Этот голос, даже слегка искаженный сотовым телефоном, я узнал бы из тысячи. Звонил мой однополчанин – Николай. Мы с ним не только четыре года топтали плац славного десантного училища в старинном русском городе Пскове, но и прошли две локальные войны на Кавказе.
– Колян, брательник, как я рад тебя слышать! У меня все отлично! Как ты там? Как родня? Женился, наверное?
– Да, женился! Две дочки уже, большие, приедешь – увидишь! Слушай,
– Хорошо, хорошо, давай, через день – дела улажу и вылетаю. До Барнаула самолетом, а там автобусом до Горно-Алтайска. Как только билет возьму, созвонимся!
– Смотри, брат, второй раз обещаешь, хочешь, чтобы я больше не верил тебе?
– Николай, дорогой ты мой братишка, на этот раз точно буду! Я же тебе объяснял, что не мог тогда выехать, не мог подвести людей, они поверили в меня! Но на этот раз точно у тебя буду!
– Спасибо, братка, в городе я тебя встречу: приеду на машине и буду ждать на вокзале. Пока, брат!
– Пока, пока! Секунд пять я еще слушал гудки отбоя, потом положил телефон на край стола.
– Петрович, я и не знал, что у тебя есть брат! Это где-то на Алтае? Горно-Алтайск – краевой центр, вроде.
Геннадий Николаевич, бухгалтер нашего авторемонтного комбината, положив папку с документами в сейф, с нескрываемым любопытством смотрел на меня.
– Да, это там. Названый брат звонил. Так получилось, что на одном из заданий нашей группе пришлось с боем отходить к своим. Николая ранило в плечо и ногу. Выносил из боя я его на себе. Километра три, отстреливаясь одиночными выстрелами, отходили мы к перевалу. Там и подобрали нас вертушки. Вот Николай с тех пор и стал считать меня своим братом. Зовет вот в гости. Отец, говорит, хочет поблагодарить меня за спасение сына.
– Съезди, Петрович, ты полтора года как без отпуска. Отдохнешь там немного. На Алтае природа, говорят, хорошая, мед опять же славится. Май кончается, лето через недельку, купаться опять же скоро можно будет. Мы тут без тебя сами справимся.
– Геннадий Николаевич, узнай, когда самолет до Барнаула. Закажи мне на завтра билет, лучше на вторую половину дня.
– Сделаю, Александр Петрович, сделаю! Сейчас спущусь к себе, возьму данные вашего паспорта и по интернету закажу.
– Лады! Позови ко мне старшего мастера и Алексея заодно.
– Сейчас покличу обоих!
Главбух аккуратно закрыл за собой двери.
Стул слегка скрипнул, когда я, придвинув его к столу, сел.
Машинально провел рукой по левой щеке, шрам давно уже не беспокоил, но привычка трогать его осталась. Странная штука – эта память, вот услышал голос Николая, и словно снова резануло болью, болью воспоминаний.
Жар от раскаленных полуденным солнцем камней прожигал, казалось даже через многослойный материал бронежилета. Слегка ныл ушибленный при падении локоть. Судорожно глотая воздух, я старался успокоить бешено бьющееся сердце.
Наша разведгруппа состояла из трех человек: я – командир группы и по совместительству снайпер, Серега, автоматчик и отличный кулачный боец и Николай – этот слегка медлительный крепыш, так ловко управлялся с ручным пулеметом, что, казалось, может одной очередью перерезать пополам любую мишень. Только сейчас ему было не до пулемета: раненный в правую руку и ногу, лежал он, привалившись к валуну и широкоскулое, слегка смуглое лицо его, было бледным от боли и потери крови.
– Командир, уноси раненого, я их задержу! – крикнул мне Серега.
– Слева, вдоль реки, трое обходят, они обрывом прикроются и в тыл выйдут. Впереди тропа к горе прижимается, там им не пройти и не обойти нас! Давай, я продержусь, ты успей только раньше их выйти.
На войне секунды, вырванные у противника, порой цена жизни. Только успел я опустить раненого и приподняться на дрожащих от усталости ногах, как хлестнуло, обожгло щеку острой болью. «Чуть правее и вынесло бы глаз вместе с половиной мозга!» – промелькнула мысль в голове. Отгоняя противную мысль о смерти, я торопливо шарил прицелом своей «снайперки» по небольшой лощинке, тянущейся от реки. «Вот они, голубчики!» Трое, в камуфляже, бежали к тропе на перевале. «Чёрт! Так близко подошли!», – как-то даже буднично подумал я, все ещё не успев осознать опасность. Зайди эти трое к нам в тыл, и всё: мы у них как на ладони. «Как там Серега? Подойдут на бросок гранаты – и пиши, пропало!» Низкий, стрекочущий звук, стремительно нарастая, заметался, забился между склонами. «Вертушки, наши вертушки! Как они здесь оказались?»
Две светло-зеленые стрекозы, стремительно вылетели из-за поворота, описав полукруг, прошлись над атакующими нашу группу. Забились, затрепетали огоньки авиационных пушек, выбивая каменное крошево, поднимая фонтанчики пыли среди убегающих преследователей. «Ага, не нравится!» – возликовал я, выцеливая убегающих вдоль реки. Стрелять в спины не смог. Один вертолет, снизившись, завис над небольшой площадкой метрах в двухстах. «Черт, до чего же тяжеленный этот чукча!» – беззлобно выругался я, взваливая Николая на спину. «Я не чукча, я Алтай-Кижи», – слабым голосом запротестовал тот.
«Очнулся! Жить будешь, держись, брат, до вертушки совсем ничего осталось, потерпи немного!» «Брат…», – с тихим стоном повторил Николай и снова потерял сознание. «Давай, давай, – махал рукой второй пилот из раскрытой двери вертолета.
Едва я успел развернуться спиной к двери, как две пары сильных рук подхватили раненого. «Серега!» «Я, командир! Как только сыпанули вертушки из пулеметов, они разбежались…. Давай помогу…», – подтолкнул он меня.
Следом забросил пулемет Николая и, перекатившись через порог, растянулся на дюралевом полу вертолета.