Завещание
Шрифт:
Чуть дальше на дороге они увидели сквозь туман очертания фигуры человека, который махал им рукой. Эмберли съехал на обочину дороги и остановился. В свете фар плавали клубы тумана; сквозь них они разглядели неясные очертания второго человека и тело мужчины, лежавшего, уткнувшись лицом в землю.
Сержант быстро, насколько позволяла его комплекция, выскочил из машины.
– Это вы, Такер? Как это произошло?
Мистер Эмберли протянул руку и включил фары. Яркий луч света упал на второго человека. Это был Коллинз, весь мокрый, в одной рубашке.
– Очень интересно! – промолвил мистер Эмберли и вышел из машины. Сержант подошел к Коллинзу.
– Что это вы тут делаете, приятель? – спросил он. Лицо лакея было серым, пот выступил на лбу, он казался
– Это он вытащил Брауна, – сказал неохотно Такер. – Когда я… Когда я подбежал, он пытался привести его в чувство. Мы долго изо всех сил откачивали его, но все без толку, сержант. Он умер.
– Это вы все объясните, вернувшись в полицейский участок, – сказал сержант.
Он посмотрел на Коллинза:
– Что касается вас, то вам придется тоже туда отправиться и объясниться. Присмотри за ним, Такер. – Он повернулся и подошел к Эмберли, который стоял на коленях у тела Марка.
Голова молодого человека была повернута в сторону, руки вытянуты вдоль тела.
Эмберли попросил:
– Свет, сержант.
Сержант вынул из кармана фонарик. Эмберли взял его и, включив, направил свет на голову Марка, внимательно ее осматривая.
– Помогите мне перевернуть его.
Они повернули еще не остывшее тело на спину. Глаза Марка были закрыты, челюсть слегка отвисла. Эмберли осторожно отодвинул мокрые волосы со лба и поднес ближе фонарик. Спустя какое-то время он выключил фонарик и поднялся.
– Никаких следов удара. Смерть от несчастного случая, сержант.
– Что? При том, что здесь стоит Коллинз? – пробормотал сержант. – Ну, мы это еще посмотрим!
– Боюсь, что так и будет, – сказал Эмберли. Он направился к машине. – Коллинз, забирайтесь-ка лучше в машину и накиньте плед. – Говоря это, он сел за руль и задумчиво уставился перед собой.
Сержант поинтересовался, надели ли наручники на Коллинза, а услышав, что не надели, немедленно надел их сам. Лакей ничего не сказал.
Сержант накинул снятое Такером пальто на тело Марка и стоял, поджидая приезда «скорой помощи». Такер, заикаясь от волнения, начал снова объясняться, но сержант строго прервал его: – Мы выслушаем вас в участке.
На дороге было холодно, из-за тумана все покрылось сыростью. Лакей дрожал, сидя на заднем сиденье машины, его тусклый взгляд был устремлен на мертвое тело. На мгновение он перевел глаза на лицо сержанта. Тот, заметив взгляд лакея, сказал Эмберли:
– Говорите что хотите, но если кто и похож на убийцу, так это он. Прыгнул в воду, чтобы спасти? Скорее всего, прыгнул, чтобы поглубже затянуть его в воду. Скажу откровенно, сэр, когда я поймал его взгляд, он смотрел на меня как сущий дьявол. Нисколько не преувеличиваю.
Наконец «скорая помощь» прибыла, тело Марка перенесли в машину и накрыли пледом. Двое полицейских, приехавших в «скорой помощи», опять сели в машину, чтобы сопровождать тело в морг. Сержант сел в машину Эмберли.
На обратной дороге в полицейский участок пассажиры машины Эмберли хранили молчание. По приезду Такер и Эмберли прошли в кабинет сержанта, а Коллинза под охраной увели переодеться.
Было очевидно, что отчет Такера о случившемся был неполным, поскольку он в тот момент находился не рядом и не видел, как все произошло. Согласно данной ему инструкции, он последовал за Марком в «Голубой дракон», когда только начало вечереть, и какое-то время стоял на улице. Потом он заглянул внутрь и увидел, что Марк, как обычно, сидит за столиком в углу, весь съежившись и настолько пьяный, что неспособен ни на что дурное. Как он понял из слов инспектора, мистер Эмберли подозревал Брауна в чем-то, что имеет отношение к убийству Даусона. Он тогда подумал, что в таком состоянии опьянения парень не нуждается в слежке. Кроме того, известно, что он уходит только тогда, когда закрывают заведение. В нескольких шагах от «Голубого дракона» есть закусочная, и Такер отправился туда выпить чашку горячего чая, подумав, что ничего плохого не будет в том, чтобы посидеть немного в тепле и поболтать с хозяином закусочной. Он вернулся на свой пост за несколько минут до закрытия и обнаружил, что Марк уже ушел домой. Он пошел вслед за ним, хотя не видел в этом смысла, но уж таков был приказ. Браун, должно быть, ушел из «Голубого дракона» раньше обычного, потому что он, хотя и шел быстрым шагом, не мог догнать его. Он дошел до поворота на дорогу, которая идет вдоль реки, когда услышал, что кто-то зовет на помощь. Он бросился бежать и оказался на месте происшествия как раз в тот момент, когда Коллинз, изнемогая от усталости,.вытаскивал тело на берег. Затем он положил его лицом вверх и начал делать искусственное дыхание. Такер тут же присоединился к нему. Они трудились, как ниггеры, чтобы вернуть парня к жизни. Он сам уже через десять минут понял, что все напрасно, но Коллинз выругался и заставил его продолжать. Коллинз настаивал, что парень был под водой не так долго, чтобы захлебнуться, и что они должны оживить его. Как они ни старались, видно было, что жизнь в Марке угасла.
Именно Такер остановил первую машину, что проезжала мимо них. Он не хотел оставлять Коллинза одного с телом и попросил хозяина машины, мистера Джерролда из Коллинхерста, позвонить в полицию и сообщить о случившемся.
Такер говорил правду, но старался не смотреть на мистера Эмберли. Было ясно, что он ждет выговора, так как несколько раз повторил, что инспектор ему не говорил, что Брауна нельзя упускать из виду.
– Дурак, – сказал сержант и позвонил, чтобы привели Коллинза.
Лакея переодели в костюм, который был ему великоват, и дали горячего чая. Лицо его уже утратило серый оттенок, а глаза, о которых сержант сказал, что они похожи на глаза убийцы, смотрели как всегда, холодно и без всякого выражения.
Он рассказал о своей роли в случившемся довольно спокойно. Он шел невдалеке от Брауна, которого с трудом разглядел в тумане. Молодой джентльмен, казалось, был сильно пьян. Несколько раз он спотыкался и едва удерживал равновесие. Его походка была настолько нетвердой, что Коллинз поспешил за ним, опасаясь, что какая-нибудь проезжавшая машина может задавить его, так как водитель мог не увидеть его сквозь туман. Он тоже не ясно различал в тумане фигуру Брауна, хотя шел с включенным фонариком. Сержант и мистер Эмберли, должно быть, заметили, что в ложбине, где дорога проходит вдоль берега реки, туман был особенно густой. Он думает, что молодой человек сбился с дороги и, споткнувшись, упал в реку. Он видел, как тот исчез из поля зрения, а затем услышал его крик. Затем раздался всплеск воды. Он сразу побежал к тому месту, где в последний раз видел молодого джентльмена. Он стал его звать, но ответа не было. Вообще ни звука. Зная, в каком состоянии был джентльмен, он испугался, что тот не сможет выплыть к берегу. Он подумал, что его долг последовать за ним, что он и сделал, задержавшись только для того, чтобы скинуть пальто и ботинки. Он нырнул в воду и плавал кругами долго, так долго, что прошли, казалось, часы. Он думает, что джентльмен захлебнулся сразу. Если он и боролся с водой, то, видимо, недолго, поскольку была полная тишина, когда Коллинз нырнул в воду. Он уже отчаялся найти парня, когда внезапно увидел в воде руку. Он не считает себя хорошим пловцом, но ему удалось вытащить тело на берег, затем он перенес его на дорогу. Он несколько раз кричал, зовя на помощь, так как сам очень устал и у него не хватало сил, чтобы сделать искусственное дыхание. Но все таки он сделал все, что мог, пока не подошел Такер. Он думает, что Такер подтвердит это.
Сержант слушал его рассказ, скептически помалкивая. Когда Коллинз кончил, он сказал:
– Значит, вот как все случилось? А что же вы делали на Коллинхерст-роуд в такой час? Ответ удивил его.
– Я шел за молодым джентльменом, – сказал Коллинз.
Сержант, уверенный, что так все и было, растерялся.
– О, вы шли, вот как, – сказал он довольно невнятно. – А почему?
Коллинз быстро взглянул на Эмберли.
– Я хотел встретиться с молодым джентльменом, поскольку три дня назад в особняке произошел очень неприятный случай. Думаю, мистер Эмберли знает, на что я намекаю.