Завещание
Шрифт:
— Все образуется, вот увидите.
«Три недели. Три недели»! — как мантру повторяла герцогиня, когда Александр покинул женское крыло, и она осталась одна.
Как пережить эти дни? Когда Тамиль был далеко и недосягаем, она не нервничала, а сейчас, когда до его приезда остались считанные дни, не находила себе места от волнения.
Как они встретятся? Что он ей скажет? Обнимет ли он ее или просто поздоровается? Нужна она ему или все дело только в сыне и ее даре? Но он же едет за ней, сам едет! Но все равно — за кем он едет, за Искрящей или за женой?
И письмо, он на самом деле
Демиана металась по покоям, так что служанки всполошились и пригласили целителя.
— Госпожа, Вам категорически нельзя нервничать, вы же кормите ребенка! Молоко от переживаний портится, и у малыша будет болеть животик. Нельзя же так безответственно относиться к здоровью! Вот, я принес микстуру, принимайте по 5 капель утром и перед сном. Если завтра я застану Вас в таком же состоянии, я буду вынужден сообщить обо всем повелителю.
— Зачем же повелителю? Не будем отвлекать его от дел, это всего лишь женская истерика, которая сейчас пройдет, — возразила Демиана. — Я буду пить капли и постараюсь успокоиться.
— Повелитель строго приказал следить за Вашим физическим здоровьем и душевным благополучием и немедленно докладывать ему о малейших изменениях. Я еще не спешу умирать и нахожусь в здравом уме, чтобы рискнуть ослушаться, — заметил эскулап.
— Хорошо, делайте, как знаете, — отмахнулась Демиана.
И когда вечером заглянул Александр, она постаралась принять беззаботный и веселый вид.
Графиня де Соммери, нет, теперь она сестра Фредерика, со стоном разогнула поясницу и потерла ноющее место. Пол в зале для совместных молений был вымыт дочиста, и теперь она могла идти к себе в надежде урвать до рассвета три-четыре часа сна.
Да, настоятельница взялась за нее всерьез — ни минутки свободного времени. Ни секунды! Графиня, то есть, сестра Фредерика вставала с солнцем, а до тощего тюфяка добиралась далеко заполночь. Ее маленькие ручки огрубели, покрылись мозолями, ссадинами и заусенцами, грубые башмаки натирали ноги, и она все время хотела спать.
Убежать не представлялось никакой возможности — стены Монастыря были столь высоки, что только птицы могли их преодолевать, но у нее крыльев не наблюдалось, поэтому побег с попыткой перелезть через стену, отпадал.
Сблизиться с другими сестрами получалось плохо. Во-первых, они пересекались только за трапезами и на молитвах, а там особенно не поговоришь. Во-вторых, никто из сестер не покидал стен Монастыря и не мог быть полезен Фредерике.
Выходили за стены и даже ездили в ближайший город настоятельница и две ее помощницы, инокини Марита и Скивея. Настоятельница, понятное дело, отпадала. Обе инокини, как оказалось, тоже — обе были фанатично преданы настоятельнице и без ее позволения палец о палец не ударили бы и, к тому же, сразу ей все рассказали бы.
Мужчин в Монастыре не было, почти всю работу выполняли сестры. Единственный представитель противоположного пола, который имел доступ внутрь, но жил в домике на краю деревушки за стенами Монастыря, был пожилой вдовый кузнец Аким. Перековать лошадь, починить ободья или поставить новый засов — с
Фредерика долго ломала голову, как ей подобраться к кузнецу и наладить с ним отношения, но помог случай.
— Мать настоятельница, — обратилась Марита. — Сестра Нивея жалуется давно, что заслонки разболтались, плита в одном месте прогорать начала, надо новый лист ставить, ножи затупились. А еще…
— Я поняла, пора пригласить Акима. Завтра этим займусь.
Кузнец пришел через день, оценил фронт работы и покачал головой:
— Что же Вы, Матушка, дотянули-то так? Давно надо было все менять, а теперь работы больше и за день не управишься. Да и помощник мне нужен — поддержать или подать. Что делать будем?
— Помощника я дам, поддержать и подать любая сестра сможет. Пока смотри, что надо из железа, скажешь — мы приготовим, что есть, чего нет — ваше пойдет. Конечно же, Монастырь не обидит с оплатой.
Кузнец поклонился.
Еще через пару дней кузнец пришел с самого утра, сестры в это утро позавтракали всухомятку, таким же ожидался и ужин — печи в этот день топить не собирались.
Накануне Фредерика тащила ведро грязной воды по лестнице, да задумалась и столкнулась с Маритой и Скивеей. Инокини очень рассердились, и бывшая графиня была строго наказана — ей пришлось выстирать всю облитую ею одежду инокинь, насухо оттереть лестницу, остаться без еды и ее еще приставили на весь день помогать кузнецу.
— Поворочаешь натощак железо, да потом отмоешь всю кухню, — велела Скивея.
Настоятельница сначала хотела отменить Фредерике половину наказания, она помнила наставление герцога, но потом подумала, что не унесет же ее кузнец за пазухой? Да и знает она его не один десяток лет, ни разу не дал повода усомниться и, к тому же, она приставит еще кого-нибудь к ним. Вон, хоть сестру Ариадну, пусть крутится рядом.
Фредерика поняла, что это ее единственный шанс. Встала она даже раньше обычного, при неверном свете свечки внимательно посмотрела на себя в таз с водой — достаточно ли жалкий у нее вид? Жаль, что нет зеркала. Аккуратно, чтобы не перестараться, мокрым пальцем, смоченным в золе, потерла под глазами, смахнула лишнее — отличные синяки! Порвала в нескольких местах юбку, что бы в прореху виднелась нога и ногу также потерла золой — еще синяки! Придирчиво осмотревшись, решила, что в самый раз. Теперь надо было дойти до кухни и не попасться никому на глаза, чтобы не отправили переодеться и умыться. И все получилось!
На кухне бывшая графиня взялась чистить печи и заслонки и как бы невзначай перепачкалась еще больше, и теперь ее вид являл собой печальное зрелище. Ни дать, ни взять, бедная сиротка, которую нещадно тиранит злая мачеха, морит голодом и заставляет работать сверх силы.
Кузнец пришел в сопровождении обеих инокинь и сестры Ариадны. Фредерика сидела, низко опустив голову, и драила очередную заслонку.
— Аким, — сказала Марита. — Вот две сестры тебе в помощь. Вот эта, что сидит, наказана, построже с ней. Мы будем поблизости, если что-то надо — зови.