Заветное желание
Шрифт:
Да любите друг друга (Ин. 13, 34), – прочитала в Его раскрытом Евангелии невеста; ее речь уже стала достаточно четкой.
– Ты часто бываешь здесь?
– Да. Как ты догадалась?
– Не знаю. Просто почувствовала. Ты пришел ко мне в больницу, потому что верующий?
– Тогда я еще не ходил в церковь. Можно сказать, это ты привела меня сюда.
– Как это?
– Я понял, что источник жизни – это любовь. А совершенная любовь где? У Бога, у Христа Спасителя.
Настя смотрела на него так, как никогда не смотрела ни на любимого ею раньше Константина, ни на кого другого. Странно, но
– Я выздоровею? – тихо спросила она.
– Конечно, глупенькая. Ты знаешь, что твое имя в переводе с греческого значит «воскресение»?
Пускай девушка все еще не могла подняться на ноги, но она обрела какое-то умиротворение и легкость – душа ее действительно была воскресшая.
Так Алексей разгадал тайну. И удивился, до чего ошибочными и нелепыми были догадки о ней знакомых. Это вовсе не наивная безответная влюбленность, нет! Имя у тайны, как и у Анастасии, греческое. Агапэ. Любовь-жертва, любовь-страдание, любовь-воскресение.
– Господи, славою и честию венчай их! – возгласил священник.
Сон
Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.
Тихий вечер. Кружева занавесок не шелохнутся, заслоняя своей белизной сумрачную синеву, плотно прильнувшую к стеклам. В маленькой кухоньке тепло и уютно, стол накрыт льняной скатертью, а на стенах красуются небольшие резные картины. Приятно смотреть, как из гладкой древесины выступает плетеная корзина, щедро наполненная крупными яблоками, своим изяществом завораживает скромный букетик полевых цветов в простой глиняной вазе, возле которой будто бы случайно оказалась одинокая веточка рябины.
Но больше всего привлекает внимание прекрасный образ Богородицы, вырезанный на ароматной поверхности липовой доски. Удивительная икона. Это – Валаамская. Царица Небесная в строгом облачении стоит на облаке, таинственно опустив очи. Она нежно прижимает к Себе Предвечного Младенца Вседержителя – в левой руке Его держава, увенчанная крестом, а правая поднята для благословения каждого, с верой молящегося перед этим образом. Ставя на стол старинное, еще бабушкино расписное блюдо с румяным вишневым пирогом, Нина посмотрела на лик Богоматери. Ее сын Кирилл с детства увлекается резьбой по дереву: сколько пейзажей, натюрмортов, этюдов, от самых простеньких, полудетских до выразительных, замысловатых, вышло из-под его резца – уже не счесть, но икону он вырезал впервые – в подарок матери. Нина решила повесить ее именно здесь, на кухне, чтобы и во время повседневной работы не забывать о молитве. Вот и сейчас она тихонько молилась и пекла пирог, надеясь, что сегодня сынок все-таки уговорит свою невесту Оленьку зайти к ним на чай. И почему же она такая застенчивая?
Вытерев испачканные мукой руки и присев у стола, Нина задумалась о будущей невестке. «Скромная, отзывчивая… Ее белокурые волосы и немного бледное личико с большими карими глазами как нельзя лучше дополняли такой нынче редкий образ “тургеневской девушки”. Слава Богу, что именно она понравилась моему сыну! С тех пор, как Кирилл познакомился с ней, он, кажется, стал более спокойным, общительным. Наверное, нашел “своего” человека».
Характер у Кирилла был сложный. Искренний и доброжелательный, он был иногда резковатым, искал ответы на жизненные вопросы, доверяя лишь своему собственному представлению о справедливости. Может быть, это говорит в нем пресловутый юношеский максимализм, а может, и наследственность. «Весь в мужа, в Бориса, – часто думала Нина, глядя на сына. – И такой же высокий, зеленоглазый, с четкими, правильными чертами лица, яркой, открытой улыбкой. Вот только волосы мои – цвета переспелого каштана. И так же, как я, любит искусство».
Благодаря этому увлечению они и познакомились с Олей – на художественной выставке во дворце культуры она подошла к нему сказать несколько слов о его работах. И так очаровала Кирилла эта восхищенная девушка, что он до конца вечера не расставался с ней. Ольга окончила художественную школу и теперь часто готовит для него оригинальные чертежи. Даже профессию влюбленные выбрали одинаковую – учатся на художественно-графическом факультете местного университета.
Думая о сыне, Нина коротала минуты ожидания. Давно уже она заботилась только о нем. Она и в церковь зашла впервые, чтобы помолиться не о себе, а о маленьком Кирюше, когда муж погиб на стройке и она осталась одна с малышом на руках. Вошла и почувствовала себя дома. В минуту невосполнимой утраты ни с чем не могла она перепутать этого внезапно нахлынувшего ощущения семейного тепла и умиротворения.
В несмелых лучах чуть поднявшегося над землей утреннего солнышка встретил ее удивительный взгляд: мягкий, сострадающий, отеческий, исполненный такого понимания и доброты, что на глазах выступили слезы. Но это были не свинцовые капли отчаяния, а какие-то светлые, чистые, благотворные слезы, несущие в душу целительную тишину. Легкая завеса перед глазами не помешала Нине увидеть – это Христос. А рядом с Ним – Пресвятая Богородица, с безграничной материнской любовью простирающая над всеми Свой Покров.
Неяркое свечение лампад оттеняло прекрасные лики святых, безмолвно свидетельствующих о милости, утешении, победе над грехом, над смертью, о жизни вечной. Еще не читавшая Святого Писания Нина всей душой ощутила немеркнущую истину евангельских строк: Вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства (Евр. 12, 22–23). И с этого дня Нина больше никогда не покидала своей новообретенной семьи. Уже много лет она чистит подсвечник в храме Преображения.
Нина была фельдшером, ее телефон не разбирал времени – звонил и в выходные, и поздними вечерами. Часто приходилось волноваться, оставляя спящего Кирюшку на соседку, но, перекрестив сыночка, женщина все же спешила помогать людям. Сыну она старалась не показывать своих переживаний, вообще у нее был своеобразный взгляд на воспитание: с детских лет она не особо ограничивала его свободу, преимущественно помогая лишь советом, чтобы, несмотря на отсутствие отца, он рос рассудительным, самостоятельным и уверенным, чтобы Борис не беспокоился о них там, в другом мире.