Заветное желание
Шрифт:
Энн вспыхнула и прижала руку к его груди.
— Ты слеп. Без горничной я выгляжу просто ужасно. Ты застегнешь мне пуговицы на спине?
Она повернулась спиной, и Рис с трудом сглотнул, увидев шелк сорочки и голые плечи. Минуло два дня с их неожиданной и в высшей степени приятной схватки на одеяле у ручья. Несмотря на свои клятвы, он, похоже, не мог отказать себе в удовольствии быть рядом с женой и радовался каждой минуте, проведенной вместе.
Много лет он убеждал себя, что леди не может, не должна быть объектом его желаний, но каждый раз
Он бы сказал, что всецело удовлетворен, если не считать, что по-настоящему он ее так и не взял. А он хотел этого. Мечтал об этом по ночам. Стремился к этому. Несколько раз даже чуть не поддался искушению.
Но это единственное, чего он не мог сделать.
Теперь, глядя на ее обнаженную кожу, вдыхая аромат ее свежевымытых волос… он умирал от желания. Он хотел упасть вместе с Энн на их узкую кровать и заставить ее снова и снова выкрикивать его имя.
— Это всего лишь деревенский праздник, — сказал он, возясь с пуговицами. Его пальцы вдруг стали непослушными. — Ты наверняка затмишь там всех.
Энн повернулась, и улыбка осветила ее лицо.
— Спасибо, Рис. Теперь позволь мне поправить твой галстук.
Он зачарованно смотрел, как ее тонкие пальцы колдуют над галстуком. Он так долго обходился без подобного украшения, что теперь оно казалось ему лишним.
— Какие мы с тобой неухоженные! — засмеялась Энн, смахивая нитку с его сюртука. — Весьма неприятно сознавать, что не можешь позаботиться о себе. Я даже не знала, насколько завишу от Мэлли и других слуг, пока не лишилась возможности позвать их.
Рис нахмурился. Он тоже был поражен тем, насколько нуждается в помощи других. Люди, которых он так легко гнал от себя, на которых всю жизнь смотрел сверху вниз, оказались намного важнее, чем он предполагал.
— Рис? — Она улыбалась, но в глазах была тревога.
— Извини. — Он коснулся пальцем ее щеки. — Я витал в облаках.
— Похоже, это витание в облаках беспокоит тебя.
Он пристально смотрел на нее. Все эти дни ему часто хотелось рассказать жене правду. Энн могла хоть на время облегчить его боль. Она как оазис в пустыне грядущих последствий…
Рис не мог устоять и поцеловал ее. Она сразу растаяла, но, когда поцелуй уже грозил лишить ее самообладания, тут же отстранилась.
— Я очень хочу сделать то, что предлагает мне твой рот, — прошептала она. — Но мы должны пойти на деревенский праздник. Тебе это необходимо, ты слишком долго скрываешься.
Энн видела его насквозь и умела сказать именно то, что ему необходимо услышать. Но часто совсем не то, что ему хотелось бы.
— Нет, — процедил он. — Что мне нужно, так это…
Рис умолк и отвернулся. Он не станет говорить жене, что именно ему нужно. Он и так слишком несправедлив к ней.
Рис сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
— Хорошо, мы пойдем на деревенскую ярмарку, как и собирались.
Энн с улыбкой протянула ему руку, и он вывел ее из дома. Прогулка занимала не больше двадцати минут по тропе, отливавшей золотом в лучах заходящего солнца. Рис с жадностью вдыхал соленый морской воздух. Наконец он улыбнулся, чувствуя, как спадает напряжение. Похоже, Энн, как всегда, права, ему полезно хотя бы на время оставить свой коттедж.
Музыку они услышали раньше, чем увидели толпу. Энн засмеялась и возбужденно повернулась к нему. Он был очарован ее способностью радоваться жизни даже в подобной обстановке, а вот ему это не дано. Вид танцующих, смеющихся и наслаждающихся отдыхом крестьян только раздражал его, а вид женщины с распущенными волосами, державшей бутылку и громко поющей, заставил его поморщиться.
Все это было настолько далеко от спокойной, упорядоченной жизни, которую он создал для себя! Рис не знал, куда смотреть и что думать. Он презрительно фыркнул, даже когда Энн прижалась к его руке и ее соблазнительная грудь уперлась ему в бок.
— Это действительно так ужасно? — с насмешкой и досадой спросила она.
— Полагаю, это низменное развлечение. Не то, к чему я привык.
— Разумеется. Не могу представить тебя и твоих чопорных друзей хлопающими друг друга по спине и одновременно пьющими сидр, как эти люди. Или кого-нибудь из нашего круга взявшимися за руки в середине поля и отплясывающими с такой несдержанностью, как вон та группа.
— Ты бы хотела этого? — спросил Рис. — Ты ведь не можешь всерьез хотеть полного отсутствия внешних приличий или манер, что отличает наш класс от их сословия.
К его удивлению, Энн смотрела на него с таким выражением, словно он был чем-то обделен и поэтому она сочувствовала ему.
— Конечно, я бы не хотела постоянно играть, бегать и вести себя таким образом. Но время от времени, забыв ранг и положение, можно просто быть.
— Быть? — неуверенно повторил Рис.
— Да. Обо мне нужно судить не только по положению твоей жены, твоей герцогини, дочери моего отца, количеству денег у меня в кармане и размеру моего дома в Лондоне. Есть часть меня, которая совершенно не зависит от этого. И мне эта часть меня нравится.
Рис молча смотрел на нее. Он так долго судил о себе по признакам, которые описала Энн, что уже не мог с уверенностью сказать, есть ли у него что-нибудь еще. В этот момент из толпы вышел Стюарт Паркс и с приятной улыбкой направился к ним.
— Добрый вечер, милорд, миледи. Замечательно, что вы смогли присоединиться к нашему празднику!
— Добрый вечер, мистер Паркс, — искренне улыбнулась ему Энн. — Ваша семья тоже здесь?
— Да, они тут. Мать сплетничает с некоторыми деревенскими леди, отец обсуждает текущую политику и цену на урожай с приятелями, а сестра, думаю, старается поймать себе мужа.