Заветные мысли
Шрифт:
Желательно, чтобы в первой же сессии Государственной думы были обсуждены способы достижения возможной самостоятельности местного управления и меры участия в этом земств, чтобы согласить особенности отдельных частей империи с ее общей целостью и единством.
Здание Присутственных мест на Воскресенской площади. Москва. 1888 г.
Желательно, чтобы Россия вновь прочнейшим образом заключила теснейший политический, таможенный и всякий иной союз с Китаем, потому что он явно просыпается59, в нем 430 млн народа и он имеет все задатки очень быстро, наподобие самой России, стать могущественнейшей мировой
Он составит влиятельнейший противовес недавно возобновленному союзу Англии с Японией.
У этих стран много сходного, но у нас с Китаем, особенно когда он возродится, близость всякого рода, начиная с миролюбия и громадного протяжения границ, еще больше, да и задних мыслей меньше. Свое Смутное время, которое может настать в Китае, как было в России, заключить этот союз не помешает, если его совершить с ясной мыслью о благе и прогрессе обеих сторон. Никакой иной союз не может быть современно более важен, не может укротить в корне «желтую» опасность и не обеспечит будущий мир во всем мире. В союзе с Францией и с Китаем Россия может спокойно ждать предстоящих событий XX в.
Желательно, наконец, но этого нельзя выразить ни в каком единичном мероприятии, а должно постичь разумом и сердцем и немедля прилагать по всем без изъятия правительственным мерам и к частным или личным действиям всех нас (потому что в этом, что бы кто ни говорил, вся суть дела), именно желательно, чтобы русский народ, включая в него, конечно, и всю интеллигенцию страны, свое трудолюбие умножил для разработки природных запасов богатой своей страны, не вдаваясь в политиканство, завещанное латинством, его, как и евреев, сгубившее и в наше время подходящее лишь для народов, уже успевших скопить достатки, во много раз превосходящие средние скудные средства, скопленные русскими. Прочно и плодотворно только приобретенное своим трудом. Ему одному честь, после действия и все будущее. Законодатели много, даже более всего сделают благого для страны, если примут меры, поощряющие труды всякого рода, если трудолюбию помогут более, чем породе и достатку, даже таланту, и если отнесутся к трудолюбцам благосклоннее, чем к небокоптителям, дармоедам и хулиганам. Ах, как это мало еще понимают! Самой собой разумеется, что в числе моих заветных мыслей остается еще целая куча иных желаний, относящихся к правительственному складу России; часть их видна из того, что излагается далее, но перечисленными пожеланиями очерчивается то, что наиболее легко достижимо, настоятельнее, по моему мнению, многого иного и что должно за собой повлечь очевидные и неизбежные благие последствия всевозможного рода. А так как оголенные мысли, какими многим должны показаться изложенные выше, весьма легко подлежат кривотолку, особенно предвзятому (до которого мне, признаюсь, очень мало дела), и могут представляться оторванными от истории (а этого мне, признаюсь, очень нежелательно допустить), то я постараюсь, однако опять со всей возможной краткостью, передать имеющуюся во мне нить понятий как о правительственном складе вообще, так и о современных русских потребностях в исправлении этого склада, ни на минуту не забывая, что мое изложение составляет лишь долю моих постепеновских заветных мыслей, а не что-либо вроде программы или политиканствующей «платформы». К этому и перейду.
Таврический дворец в Санкт-Петербурге, в котором заседала Государственная дума
Между сложной совокупностью правительственных отправлений (функций), по мне, должно явно отличить два разряда, которые условно буду далее называть первичными и вторичными, потому что последние всегда являлись, да и должны были являться не иначе как лишь вслед за исходными, начальными, или первичными, функциями правительств.
В числе первичных всегда отличают законодательство, администрацию (исполнительную власть) и суд. Последний касается только того, что сделано в прошлом времени, тогда как администрация относится к настоящему времени действий, а законодательство лишь к будущему, и в этом смысле общепризнанное деление, по видимости, исчерпывает все возможные отношения правительства к действиям граждан, или подданных. Но эти последние взяты здесь в отдельности, в том самом первичном виде, в каком первоначально является всякое обладание или подчиненное отношение одних лиц к другим. Функции правительств чисто варварских ограничиваются только этими: судом, администрацией и законодательством, причем администрация состоит преимущественно в исполнении приговоров суда и в наблюдении за постановлениями законодательства и по этой самой причине сама более
Усложняющие, или вторичные, отправления правительств обыкновенно являются лишь вслед за первичными, и повсюду ранее всего дело начинается охраной внешних отношений страны, состоящей в организации иностранных отношений и постоянного войска или общенародного ведения войн. Были, пишут, на Зондских островах народы, которые избирали правителей, только когда наступало время воевать.60 Это, однако, исключение, потому что защита надобна после достижения такого общественного сложения, которое в той или иной мере непременно должно состоять в подчинении законодательству, администрации и суду и нередко составляет обычный конец завоеваний, служивших одной из причин укрепления государственного устройства. Хотя военная и дипломатическая охрана страны имеет много сходства с администрацией и к ней обыкновенно присовокупляется, но все же внутренний смысл этой правительственной функции иной, чем трех первичных, потому что при охране имеется в виду общее целое – государство, а не отдельные его граждане. И как это ни странно покажется с первого раза, в этой охране, в этой военной организации при всем преобладании в ней подчинения и власти кроются начала многих дальнейших усложнений и судеб правительственных усовершенствований.
Это потому, вероятно, что доброе согласие, стройный порядок, упрочение душевного настроения и материальная обстановка воинов составляют неизбежную необходимость выполнения ими долга и успешности войн, до чего легко было додуматься и на что указания давали на каждом шагу организованные военные силы. Сношения с иными государствами – помимо подчинения и войн – обучают также правителей и жителей началам согласного действия, порядка, равенства и братства. Отсюда недалеко уже до правительственных забот о просвещении народа и его промышленном преуспеянии, хотя нужны были чуть не тысячелетия для уразумения того, что одно просвещение, даже совокупность духовно-морального с жизненно-материальным не исчерпывает отношений, здесь необходимых, и правительственные заботы о развитии народной промышленности так же настоятельно необходимы, как снабжение войск пищей, одеждой и оружием.
Пусть пессимизм видит или старается заставить видеть даже в заботах правителей о войсках и о духовном просвещении лишь эгоистические соображения правителей; этот, как и многие иные виды пессимизма, ничего не дает и не внушает, а в данном случае прямо лжив, как видно уже из того, что многие правители сами много воевали и были фанатиками веры. Причины забот правительств о светском народном просвещении и о промышленности страны сложнее всех иных и возникли позднее, а потому еще удобнее для ложных толкований. Это становится понятнее, когда послушаешь людей (да почитаешь в печати), вопиющих против роста промышленности, и разберешь, что эти вопли представляют в наше время высшую форму задерживающего ретроградства. Здравый смысл народа – за просвещение и промышленность, потому что в них залоги прогресса, благо общее и мирное сочетание интересов личных с социальными.
Правительственные заботы об охране, просвещении и промышленности нельзя перепутать с начальными функциями правительств: законодательством, администрацией и судом, хотя в центральной, т. е. законодательной, функции правительств, по существу дела, соединяются все государственные отношения.
Первичные отправления правительств еще можно с грехом пополам и в противоречии с явными указаниями истории толковать в виде договора граждан с правительством; вторичные без явной натяжки невозможно, и действительное единение народа с правительством твердо устанавливается только с осуществлением этих вторичных функций.
Ранее всего это хорошо поняли в Китае, и его существование, измеряемое многими тысячелетиями, объясняется не столько тем, что его правительство законодательствует, администрирует, судит, ведет войны и сносится с другими народами, сколько тем, что оно издревле печется о народном просвещении и о развитии его промышленности. Сам император проводит первую борозду ежегодных посевов, сама императрица подает пример шелководам.
Мне недостает умения в доказательстве того, что высшей функцией правительств должно считать заботы о просвещении народа и его промышленном развитии, но я твердо знаю, что это составляет мое заветнейшее убеждение, и так как «Заветные мысли» не составляют трактата юридического характера, а назначаются только для передачи моих личных убеждений, могущих иметь реальное значение, то я ограничиваюсь сказанным и перехожу к тем частностям, которые относятся к шести вышеперечисленным правительственным функциям, имея в виду уже не одну общую картину отношений народа к правительству и обратно, но исключительно современность, и притом нашу, русскую, наших дней, наставших после замирения и вызываемых живыми изменениями прошлого строя, определяемыми буквой и смыслом высочайших предначертаний и требующих отчетливого и реального к ним отношения от всех нас.