Завхоз Вселенной
Шрифт:
— Вот он, наш дом.
Игорёк поднял голову, увидел слабо светящееся зарешёченное окошко над некрашеной деревянной дверью, нависающий выступ мансарды с цветочным узором на нём. И понял, что да, это, в самом деле, его дом.
Они обогнули его и оказались перед палисадником, огороженным невысоким деревянным заборчиком, разделённым кирпичными башенками. Весь палисадник был увит диким виноградом. Прошли через резную калитку.
Она взялась за бронзовый молоток на двери и негромко постучала. Прислушалась. И толкнула дверь.
— Входи.
В небольшой, обитой дубовым шпоном прихожей
— Это мой этаж, — сказал она. — Понимаешь, здесь живу не только я. Ещё он. Но потом, потом. Сейчас я буду показывать тебе моё маленькое царство.
Они вошли в первую залу. Игорёк ахнул, вся она была из бронзы, стены смыкались вверху готическим сводом. И всё в комнате было бронзовое, маслянистым золотым отблеском отражая пламя зажжённых светильников. И стены и, пол были покрыты разнообразными бронзовыми узорами.
— Я сама их рисую, — сказала Анна. — Тебе нравится?
— Впечатляет, конечно.
— Пойдём.
Дальше была вторая зала, обитая бархатно-изумрудной тканью с золотыми цветами и блёстками; за ней — спальня в голубых тонах с большим трёхстворчатым зеркальным трюмо.
— Что вы там так долго? — снизу донёсся неприятный мужской голос.
— Кто это? — спросил Игорёк.
Она вздохнула и отпустила руку Игорька.
— Идём, познакомишься.
Человек, ожидавший внизу у лестницы, неприятно поразил Игорька своим видом. Он выглядел в точности как Игорёк, хотя одет был иначе. В костюме фисташкового цвета бархата, с алым бантом на шее, с тонким высоким бокалом вина в руке.
— Ну, наконец! — воскликнул он и залпом осушил бокал. — Свершилось, ты здесь. Мы вместе!
Игорёк подошёл к двойнику и всмотрелся в его глаза. Словно глянул в зеркало, а глаза у отражения — чужие.
— Да, — кивнул двойник. — Горячий у тебя взгляд, Игорь. Обжигаешь. Куда мне до тебя. Аня показала свои владения? Давай же и я покажу свои.
Во владениях двойника обнаружилась серебряная комната в том же готическом стиле, но не расписанная замысловатыми узорами, а украшенная изречениями, среди которых в глаза бросились нацарапанные когда-то Игорьком на стене пивной. За ней обнаружился обшитый красным деревом кабинет с массивным солидным бюро, с роялем и большим современным домашним кинотеатром — плазменный экран, словно белая ворона, выбивался из интерьера. В спальне тоже был телевизор, поменьше, на прикроватной тумбочке. Он был включён, экран светился ровным голубым светом, и в углу его была надпись: «Нет сигнала».
— Видишь? — Двойник указал на экран. — Ты здесь, и ему нечего показывать. Ладно, пошли в залу. Будем обедать и разговаривать.
Анна принесла из кухни поднос с кофе и булочками. Подала и села на серебряном диване, сложив руки на коленях.
— Послушай, — примостившись на серебряном стуле у стола, сказал Игорёк, — кто вы? Почему ты похож на меня, а Аня мне смутно знакома?
Двойник небрежно махнул рукой.
— Ты сперва попробуй кофе. Каков он на твой вкус? Как на Земле? Или другой? А то по телеку, знаешь, никакого вкуса не разобрать.
Удивлённый Игорёк послушно отхлебнул из чашки.
— Ничего, резковат, но это вовсе неплохо.
— Похож
— Очень похож.
— Аня умеет готовить, — с ноткой самодовольства обронил двойник. — Ведь она помнит земные вкусы.
Аня смущённо улыбнулась, посмотрела на Игорька благодарным взглядом.
— Но всё же, кто вы?
— Всё ещё не узнал? — двойник вдруг хихикнул. — Это же Аня Метёлкина из восьмого А.
— Какая Аня? Восьмой А…
— Тогда ты учился в десятом.
— Это та Аня? Значит, это та, которая…
— Да-да, — радостно подхватил двойник. — Которую сбила машина. Видел «зебру» перед палисадником? Из-за неё нарисована. Знак самоубийцы.
— Самоубийцы? — тупо переспросил Игорёк. — Разве её не сбил пьяный водитель?
— Сбил, само собой. Именно пьяный. Только она сама бросилась. Так, Аня?
Та согласно кивнула.
— Вот видишь. И ты, конечно, не знаешь, из-за кого?
— Откуда же?
— Из-за тебя. Несчастная любовь, — важно подняв палец, сообщил двойник. — Ты тогда с Абросимовой из параллельного роман крутил. Как ты Метёлкину не замечал? Она на всех вечерах возле тебя крутилась. На каждой дискотеке. Помнишь, раз даже просилась тащить твой синтезатор. А ещё звонила тебе домой и молчала в трубку.
— Не помню, — убито произнёс Игорёк.
— Это не важно. Главное, что любовь творит чудеса. И после смерти Аня оказалась здесь, у меня. Правда, любви между нами нет. Всё-таки, я — не ты. То есть, конечно, я — это ты. Но только здесь, среди отражений. Помнишь, альбом Фиша?
— «Vigil in a Wilderness of Mirrors», — назвал Игорёк альбом солиста группы «Мариллион».
— Точно. Помнишь: «I’ll keep a vigil in a wilderness of mirrors, where nothing here is ever what it seems…»
— К чему это?
— К тому, что я слежу за каждым твоим движением, — двойник указал на встроенный в стену экран, залитый серебристым свечением. — Сейчас ты здесь, и я чувствую себя даже как-то неуютно. Боже мой! Я столько ждал этого момента. Думал, как это всё произойдёт. Рисовал в воображении картинки. Забавно, знаешь, сидеть у экрана и воображать, как ты, когда смотришь в зеркало, видишь меня. Вдруг увидишь и шагнёшь сюда. Да. Но всё получилось столь неожиданно. Аня тебя услышала. Она может выходить на улицы, вот и пошла тебя встречать. А мне, конечно, нельзя. Мы здесь только в гости друг к другу ходим. Телепортируемся из дома в дом. У кого что по телеку идёт интересное, звонит друзьям, зовёт. Такие, в общем, дела.
Игорёк посмотрел на Аню. Она хотела что-то сказать, но не решилась перебить двойника.
— Подожди, Аня, — бросил тот. — Наобщаетесь ещё. Разве тебе, Игорь, не интересно, что это за город, кто мы такие?
— Интересно. Я ведь и спрашиваю.
— Вот и слушай. Мы, ваши двойники, называемся астралами. Ну, ты должен понимать, что это такое. Когда-то, когда ещё не было телевизоров, мы смотрели на вас из ваших зеркал. Но это, конечно, неудобно. Ведь не везде же есть зеркала или какие-то другие отражающие поверхности. Да и сейчас многие продолжают по старинке. Только интеллектуальная элита умеет использовать телевизионную технику. Это ведь не просто телевизор, это телезеркало, им надо уметь управлять.