Зависимая

— Деловое предложение? — повторила я. — Почему ты думаешь, что я хочу иметь какое-либо дело с тобой?

Кольт усмехнулся:

— Раньше ты выглядела, будто хотела иметь дело со мной.

— Раньше?

— Когда танцевала для меня.

Я сглотнула, вспомнив, что чувствовала, расстегивая свою рубашку для него, как

его руки направляли мои бедра, как опьяняла неконтролируемая похоть. Как близко я была к нарушению своего обещания Деклану.

— Это другое, — сказала я. — Это работа.

Мы все еще оба стояли, и я хотела сесть, но это выглядело бы так, словно я сдалась.

— И чем та работа отличается от деловых отношений со мной? — возразил он. Его футболка растянулась на огромной груди и широких плечах. Даже просто по футболке и спортивным штанам можно было бы рассказать, как он сложён, насколько силен, насколько хорошо выточен.

Притяжение, которое я к нему чувствовала, было опьяняющим, и это страшило. Я ничего не знала об этом человеке — за исключением того, что он управляет стрип-клубом. Это раз. Он, видимо, не имел проблем с избиением людей, о чем свидетельствует то, что он сделал с теми двумя бандитами на улице. Это два. Он также вломился в магазин, чтобы получить лед, который, давайте смотреть правде в глаза, ничего особенно и не значил, но говорил кое о чем — ему комфортно брать чужое, словно он делал это раньше. Может быть, не однажды. Это три.

Затем он привел меня, совершенно незнакомого человека, к себе домой, безо всяких вопросов, что говорило о склонности к импульсивности. Он каким-то образом знал, что я остановилась в приюте на Уолнат-стрит, что делало его похожим на сталкера. И он, казалось, совсем не обеспокоен тем фактом, что поймал меня в ванной за подобным занятием.

Красные флаги ослепляли.

— Работа очень отличается, — сказала я, — от того, чтобы спать с тобой за деньги.

— Спать со мной за деньги? — он звучал обиженно, будто не мог поверить, что я даже подумала об этом. — Кто что сказал о «спать со мной за деньги»?

— Ты сказал, что у тебя есть ко мне деловое предложение.

— Твоё занятие — спать с людьми за деньги?

— Нет! — сказала я. — Почему ты даже упомянул об этом?

Интересно, что он сделает, если узнает, что я девственница и что ни разу не целовалась.

— Ладно. — Кольт пожал плечами, как если было бы предельно ясно, почему он пришел к выводу, что я занимаюсь проституцией. — Я сказал, что у меня для тебя есть деловое предложение, и ты сразу предположила, что я хочу заняться с тобой сексом.

Его глаза вспыхнули, когда он сказал эту последнюю часть, будто его забавляла идея спать со мной, хотя пару минут назад он предлагал мне довольно много.

— О, пожалуйста, — сказал я, закатывая глаза. — Ты бы переспал со мной раньше, когда я танцевала для тебя, и ты это знаешь. Не говоря уже о том, что ты сказал мне в ванной.

Уголок его рта дернулся в ухмылку, будто я была глупой, маленькой и ничего не знающей о мире девочкой.

— Не смотри на меня так.

— Как? — спросил он, поднимая руки вверх и изображая невинность.

— Будто я глупая маленькая девочка, которая не знает мир.

Дерзкая

улыбка исчезла с его лица.

— Я думаю, что ты знаешь о мире достаточно.

Его взгляд упал на мое запястье, и я знаю, он думал, что тот, кто приставил лезвие бритвы, хотел почувствовать эту боль, чтобы держаться на земле хоть как-то, должен проходить через это дерьмо. Но это не его дело.

— Не твое дело, сколько я пережила, — сказала я.

— Достаточно.

Он больше ничего не сказал, и тишина растянулась на несколько мгновений. Это было обезоруживающе. Я хотела что-то сказать, что угодно, лишь бы это закончилось, но он это тоже чувствовал, и давил. И одно эта маленькая девочка точно знала — если позволяешь думать, что сдался, показываешь, что слаб, шанс сразу же будет использован.

Я вздрогнула, осознавая, что по-прежнему была одета только в тонкую футболку.

— Ты замёрзла, — сказал Кольт.

— Нет.

— Скоро вернусь.

Он вернулся с серой толстовкой на молнии, затем остановился прямо за дверью. Он жестом показал мне подойти и взять ее. Я шагнула к нему, и его глаза скользнули по моему телу, задерживаясь на сосках, которые затвердели и выделялись через футболку. Как и в клубе, он не извинился за то, что откровенно разглядывал меня.

— Почему бы тебе просто не сфотографировать, это надолго, — пробормотала я.

— Тут нет ничего такого, что я не видел прежде, — забавлялся он.

Я обернулась и скользнула руками в толстовку, затем собралась застегнуть молнию.

— Это сложно, — сказал он, протягивая руку и хватаясь за меня. — Иногда она заедает.

Его грудь была настолько широкой, руки большими, а тело сильным, что он заставлял меня чувствовать себя крошечной. Я закрыла глаза, когда он застегнул молнию, позволяя его руке скользить по моей груди во время этого. Знаю, что он — неприятность, знаю, что я едва знакома с ним, но по какой-то причине в тот момент, все, что я хотела сделать, — это развернуться и спрятаться в его объятиях.

Он сказал, что может заставить забыть, и я верю ему. Самоистязание до сих пор было моим побегом, способом отодвинуть края и сохранить меня от тех ощущений, которые я не хочу чувствовать. Я избегала алкоголя и наркотиков, потому что видела, что они могли сделать с людьми, поэтому резать себя — мой единственный способ борьбы.

В теории, я не против потеряться в другом человеке через секс, похоть, любовь, одержимость, все, что угодно. Но если я собираюсь это сделать, то с Декланом. Так должно быть. Он человек, которому я собиралась отдаться.

Меня никогда никто не искушал.

До этих пор.

Я пожала плечами рядом с Кольтом, сильнее закутываясь в толстовку.

— Ты не должен был давать мне толстовку со сломанной молнией, — возмутилась я.

— Извини, Принцесса, я не знал, что ты такая придирчивая.

— Это намек на то, что я живу в приюте? Потому что ты не лучше меня.

Его толстовка была огромной для меня, и я засучила рукава и укуталась.

— Кто сказал, что я лучше тебя?

— О, пожалуйста. — Я сложила руки на груди. Даже с дополнительной защитой и тканью толстовки, я чувствовал себя слишком уязвимой, слишком обнаженной под его блуждающим взглядом. — Ты богат.