Зависимая

Форд Ханна

— Так вот о чем ты? Я думаю, что лучше тебя, потому что у меня есть деньги?

— Конечно! Разве не поэтому ты привез меня сюда? — думая об этом, произнося слова вслух, я начала злиться. — Потому что тебе было жалко меня? Ты увидел, что я одета в дешевую одежду и что я ищу работу в качестве стриптизерши, так что ты просто предположил, что я бедная. И потом ты как-то заглянул в мое личное дело, что ты, вероятно, можешь сделать благодаря своим деньгам, и понял, что я живу в приюте. И из-за этого ты действительно чувствуешь себя плохо по отношению

ко мне.

И сейчас я уйду. Я хотела поставить его на место, заставить его увидеть, что я не просто девушка, к которой он мог бы прийти и спасти, со всей его классной внешностью и деньгами. Я не нуждалась в спасении. Я в порядке.

Его сотовый зазвонил, прежде чем он ответил.

Он полез в карман и вытащил его, бодро отвечая:

— Кольт Кэнон.

Что только доказывало мое мнение. Если он не думал, что лучше меня, тогда какого черта он ответил на телефонный звонок посреди нашего разговора?

Мне нужно выбраться отсюда. Даже приют лучше. Приют заставляет чувствовать себя хуже, но там, по крайней мере, все в одной лодке. Там не нужно беспокоиться о некоторых богатеньких задницах, заставляющих чувствовать себя отбросом.

— Пусть Джесса об этом позаботиться, — говорил Кольт по телефону. — Это дерьмо у нее хорошо получается.

Я огляделась в поисках своей одежды, юбки и рубашки на пуговицах. Мне нужно было переодеться и убираться отсюда ко всем чертям.

— Где моя одежда? — потребовала я.

Кольт поднял палец в универсальном жесте «минутку». Но я не собиралась ждать минутку. Я не собиралась ждать и секунды.

Я пересекла комнату, направляясь к гардеробу в углу, и резко распахнула двери. Но там не было ничего, кроме пушистых халатов на вешалках. Я распахнула нижние ящики, но они пустовали.

Куда моя одежда могла деться? Помню, что аккуратно складывала ее и клала на стул углу, но сейчас стул пуст.

— Где моя одежда? — снова закричала я. Веду себя, как ребенок, но это не важно.

— Секунду, — сказал Кольт тому, с кем разговаривал. Он прикрыл телефон ладонью. — Успокойся. Твоя одежда в стирке.

Я в неверии уставилась на него.

— Ты вошел в мою комнату и, когда я спала, забрал мои вещи?

Как извращенно.

— Нет, моя домработница, Кендра, сделала это.

— Твою экономку зовут Кендра?

Домработнице не полагалось называться Кендрой. Горничные должны быть Мартой или Стеллой, или, дабы не быть сексисткой, Марселем. Кендра же блондинка, с большими сиськами. Она была, вероятно, одной из тех голых домработниц, которые подходят и танцуют для вас, чтобы вы могли получить оргазм, глядя, как они убирают дом.

Кольт проигнорировал меня, отворачиваясь, чтобы закончить разговор.

Я просто стояла и дымилась. Если он не положит трубку через 10 секунд, я сделаю что-нибудь жестокое. Например, начну громить его квартиру. Я огляделась в поисках предмета, с которого могла бы начать.

Не сильно, но достаточно. Когда мне было 7 лет, у меня был сводный брат с психическим

расстройством, и он закатывал безумные истерики. Мои приемные родители начали переносить все из его комнаты: книги, игрушки, одежду. Все, что он мог достать или схватить. В конце концов, он дошёл до того, что раскромсал кровать с помощью ножа для масла, незаметно вынесенного из кухни. Он просто брал куски дерева и бросал их в окно. И тогда его отослали обратно в социальный приют. В каком-то смысле мне было жаль видеть, как он уходит.

Решила, что начну с одежды в шкафу. Я сорву всё с вешалок и побросаю на пол. Потом доберусь до кровати. Все в комнате было сделано в светлых тонах — белые занавески, кремовые панели, кремовое постельное белье. У кого комната, где все белое или кремовое? У людей, которые достаточно богаты, чтобы не беспокоиться о стирке, полагаю.

Я начала считать про себя.

Десять... девять... восемь...

— Как скажешь, — сказал Кольт в трубку, вздыхая. — Сейчас буду.

Он повесил трубку, прежде чем я успела досчитать до семи, что обезоруживало.

— Я хочу уйти, — заявила я.

— Твоя одежда еще не постирана.

— Ты можешь прислать ее мне, — сказала я с вызовом. — Можешь упаковать ее и заставить Кендру отнести на почту.

— Никто больше не пользуется почтой, — сказал он. — Кто-то должен прийти за тебя и забрать вещи. Из UPS. (Прим. — крупнейшая курьерская компания)

Я сузила глаза.

— Боже, я ненавижу тебя.

Он улыбнулся.

— Нет.

— Да.

— Нет, — он покачал головой, — ты ненавидишь себя за то, что не можешь ненавидеть меня.

— Прекрати говорить мне, что я чувствую!

— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал он, уходя мне за спину. — Ты чувствуешь себя хорошо. Мягко. Сексуально.

Последнее слово он выдохнул прямо мне в ухо, и я застыла, сглотнув. Никто не называл меня сексуальной до этого.

Он провел ладонями вверх по моим рукам, затем протянулся и схватил молнию на толстовке.

— Если ты хочешь вернуть одежду, — сказал он, медленно расстегивая молнию. — Я могу пойти и найти ее. Но тогда мне нужна моя толстовка.

Костяшки его пальцев снова задели мою грудь, и его касание послало разряд сквозь меня.

Его глаза не отпускали мои, и, я не могу объяснить, но в то же мгновение я почувствовала сильную связь между нами. Я чувствовала, что он должен быть здесь, в моей жизни. Или я в его. Это сумасшествие, особенно с тех пор как он начал меня так сильно бесить.

Это желание? Не уверена, что когда-либо чувствовала подобное. Да, я замечала горячих парней в реальной жизни и по ТВ, но тут другое. Влечение, как я думала, было чисто физиологическим. А здесь, эмоциональное и физическое желание, собрались в едино, утягивая меня вверх и вниз, выше и ниже. В одну секунду я ненавижу этого парня, в следующую борюсь с желанием лечь в его кровать, и позволить ему сделать все, что он хочет.