Зависимость от тебя
Шрифт:
— Ло, — предупреждаю я, костяшки его пальцев белеют. Пожалуйста, не переворачивай стол.
Официант бросает взгляд на руки Ло, а затем менеджер находит дорогу к нашему столику. Взгляды из других застеленных льном столиков со свечами переместились на нас, уставившись на это зрелище.
— Есть какие-то проблемы? — спрашивает менеджер, немного старше официанта, оба одеты в черную униформу.
— Нет, — отвечает Ло первым, убирая пальцы со стола. Он достает свой бумажник. — Мы бы хотели бутылку вашего
Официант с отвисшей челюстью выпрямляется.
— Это «Pernod-Ricard Perrier Jouet». Он стоит больше четырех тысяч долларов.
— И это всё? — говорит Ло, наклоняя голову, изображая шок.
Менеджер кладет крепкую руку на плечо официанту.
— Я прямо сейчас для вас всё устрою, мистер Хэйл.
О, он даже использовал его имя с кредитной карты. Бонусные баллы для него. Он уводит официанта с нашего поля зрения, и Ло выглядит так, словно готов свернуть шею цыпленку — или парню, который только что ушел, поджав хвост.
— Значит, мы здесь не будем есть, — говорю я, подводя итог тому, что только что произошло.
— Ты хочешь поесть здесь? — он почти кричит, расстегивая верхнюю часть своей рубашки с черным воротником.
— Не совсем.
Чем дольше люди смотрят, тем уродливее краснеют мои щеки.
Он закатывает рукава.
— Я понятия не имел, что уважение нужно заслужить в долбанном ресторане.
— Ты можешь перестать возиться со своей рубашкой?
— Почему? — спрашивает он, успокаиваясь. Он внимательно изучает язык моего тела. — Это тебя заводит?
Я свирепо смотрю на него.
— Нет. Это похоже на то, что ты вот-вот готов побежать на кухню и выбить всю дурь из нашего официанта.
Что очень комично. Ло избегает большинства драк и скорее закричит вам в лицо, словесно атакуя, чем нанесет удар.
Он закатывает глаза, но перестает возиться со своими рукавами по моей просьбе.
Проходит всего минута, прежде чем менеджер возвращается с золотой бутылкой и карточкой American Express. Ло встает, жестом велит мне встать, а сам хватает и то, и другое и выходит, бросая на всех обжигающий взгляд, даже на менеджера, который не сделал ничего, кроме как извинился и выразил благодарность.
Я засовываю руки в свое длинное шерстяное пальто.
— Нола не должна быть здесь еще час, — говорю я ему.
— Мы немного прогуляемся. Киоск с тако находится в десяти кварталах отсюда. Как думаешь, ты сможешь дойти?
Я киваю. Мои короткие каблуки уже застревают в лужах на потрескавшемся тротуаре, но я стараюсь не суетиться по этому поводу.
— Ты в порядке? — я спрашиваю его. Бутылка качается в его руке, но он тянется к моей другой рукой, крепко держа и согревая мою холодную ладонь.
— Я просто ненавижу это, — говорит он, вытирая вспотевший лоб. — Я ненавижу, что с нами все еще обращаются как с детьми даже несмотря на то, что нам уже за двадцать. Я ненавижу то, что мне
Его признание застает меня врасплох. И его скулы заостряются, заставляя мой желудок подпрыгнуть. Он гораздо больше похож на Джонатана Хэйла, чем я когда-либо признаюсь.
— Ты не он, — шепчу я. — Он бы перевернул этот стол, а затем оставил персонал убирать за ним.
Ло на самом деле смеется над этим образом.
— Думаешь?
Знак меняется на «зеленый», и мы пересекаем дорогу с остановившимся движением, на улице выстроились машины с яркими фарами, светящими вперед и назад. Просто так упоминание о его отце повисает в воздухе, теряясь позади нас.
Я замечаю вдалеке киоск с тако, освещенный вереницей разноцветных огней. Через оживленную улицу расположен небольшой парк, и несколько детей школьного возраста окружают бурлящий фонтан, поглощая буррито. Я полагаю, мы вписываемся в эту демографию, но куда бы мы с Ло ни пошли, я всегда чувствую себя изгоем. Некоторые вещи никогда не меняются после окончания средней школы.
— Тебе холодно? — спрашивает Ло.
— Хм? Нет, я в порядке. Мое пальто подбито мехом.
— Мне оно нравится.
Я пытаюсь скрыть улыбку.
— Проверь бирку.
Он быстро отступает назад, нахмурив брови, и бросает быстрый взгляд.
— Calloway Couture? — он снова встает на мою сторону. — Его придумала Роуз, — заключает он. — Я беру свои слова обратно. Оно уродливое.
Я смеюсь.
— Я могу попросить ее сшить тебе жилет-свитер.
— Прекрати, — говорит он, съеживаясь.
— Или рубашку с монограммой. Она напишет твое имя прямо над сердцем, Л-О-Р-Е-Н...
Он щиплет меня за бедра, и я визжу и смеюсь одновременно. Он ведет меня к киоску с тако, все время прижимаясь губами к моему уху, шепча какие-то очень неприличные вещи, которые он хотел бы сделать со мной за то, что я такая плохая.
— Мы можем пропустить тако? — спрашиваю я, внезапно распаляясь.
Его ухмылка озаряет его лицо. Он поворачивается к продавцу, не поддаваясь моим желаниям. Пока что.
— Я буду три куриных тако. Она возьмет говядину с дополнительным листом салата, — он знает мой заказ наизусть, что неудивительно, так как мы регулярно здесь обедаем, но теперь, когда мы вместе, это кажется более сексуальным.
— Ты хочешь острый соус к этой курице, верно?
— Нет, не сегодня.
Я хмурюсь.
— Ты всегда берёшь острый соус.
— А ты ненавидишь острую еду.
Чтоооооо. И тут до меня доходит. Он планирует поцеловать меня в ближайшее время. Это мне нравится. Мы забираем наши заказы, платим и располагаемся через дорогу на выступе фонтана.