Зависть
Шрифт:
Все шло по ее замыслам, по крайней мере, с виду, и, тем не менее, она чувствовала такую…
Апатию, так оно называлось… какое красивое слово для столь дерьмового, безучастного состояния.
Наверное, она просто устала, раскладывая вещи после переезда. У нее было примерно сорок комодов, полных приобретений со всех эр человечества, и всякий раз, как ей приходилось переезжать в другое место, Девина была вынуждена коснуться каждого предмета, одного за другим, возобновляя связь с сущностью, задержавшейся на металле. Однако ей только предстояло провести
Девина подумала, что ее терапевт увидит в этом прогресс, учитывая, что обычно компульсивное побуждение было срочным и неотвратимым: эти драгоценные предметы из Древнего Египта и Готической Франции, со времен Гражданской Войны и до настоящих дней в Штатах, привязывали ее к дому, от которого она находилась так далеко.
И все же, она не чувствовала отчаянного порыва прижаться к тому, что принадлежало ей целую вечность. Казалось, она хотела лишь слоняться вокруг.
Все это вина Джима Херона.
Он был таким непокорным. Доминантным. Невероятным.
Он был выбран ею и тем надменным сукиным сыном, Найджелом, потому что Херон в равной степени содержал в себе добрую и злую стороны… и согласно тому, что она узнала за века, когда дело касалось человечества, зло всегда побеждало. В действительности, она предположила, что сманить его на свою сторону будет ужасающе скучно, она делала это с мужчинами и женщинами с момента возникновения времени миллионы лет назад.
Но вместо этого… именно она оказалась обманутой и соблазненной.
Херон был просто таким… неподвластным. Хотя он сдался на ее милость, и она играла с ним, ее приспешники пировали на нем, и Девина обнажила свою истинную сущность… он остался непокоренным, не склоненным, несгибаемым.
И эта сила сделала его недосягаемым.
Она не встречала такого раньше. Ни от кого.
Дело в том, что это в ее природе — овладевать: она была идеальным паразитом, прокладывала путь и размножала свою сущность, пока тот, в кого она проникла, не становился ее навечно.
Брошенный Хероном вызов одурманивал, был пощечиной, глотком свежего воздуха. Он также умалял важность всего прочего.
Открыв ящик, она достала тонкий золотой браслет с подвеской в виде маленькой голубки. Выполненная курсивом надпись на обратной стороне была прелестна. От родителей дочери. Датированная годом ранее. Бла-бла-бла.
Она ненавидела имя «Сесилия». Воистину.
Эта непримечательная девственница… бельмо на глазу Девины. Назначение девчонки Бартен — защита зеркала. Сейчас же эта маленькая мерзавка обрела некую связь с Джимом…
В тот момент, когда Девина собралась уничтожить хрупкое украшение, через нее прошел порыв теплого воздуха, будто прикосновение любовника не просто к ее телу, но к самим костям.
Джим.
Это был Джим. Он вызывал ее.
Отбросив браслет, Девина бедром задвинула ящик и побежала по ряду к декоративному зеркалу в полный рост, которое служило для нее лишь проходом. И по пути она сменила свой облик, обретая тело шикарной брюнетки с отрицающей гравитацию грудью и задницей, выступающей больше книжной полки.
Взбив волосы, она пригладила черную юбку, решив, что она слишком длинная. Усилием мысли укоротив ее, Девина повернулась, сверкнув гладкими бедрами и идеальными икрами.
Неожиданно, она ожила.
Ну, понятие «ожила» технически некорректно. Но так она себя чувствовала: в мгновение ока ее настроение перешло из похоронного к окрыляющему.
Но она не станет глупить по этому поводу.
Уверенная в линии юбки, вырезе и прическе, она вошла в ванную.
— Как я выгляжу?
Она слегка покрутилась перед парнем, подвешенным верх ногами над ванной. Но ему было нечего сказать, несмотря на открытые глаза.
— О, ну кто бы мог подумать.
Нагнувшись, она погрузила пальцы в кровь, которая равномерно вытекала из сонной артерии парня. Испытывая нетерпение из-за задержки, она очертила след по дверным косякам и полу, возвращаясь к ванной за добавкой. Чистота его души создала печать лучшую, чем любая охранная система, которую могут изобрести люди… к тому же, процесс избавил мир от еще одного смертного.
Что упрощало ее работу.
Закрыв себя внутри с Мистером Болтуном, она повернулась к древнему зеркалу, державшемуся в дрянной раме, которая сгнила столетия назад. На свинцовом стекле постоянно перемещалось отражение, волны темно серого и черного кружились на заднем фоне цвета грязи на ковре. Артефакт был ужасным порталом и единственным способом для нее попасть к стене душ.
— Повиси тут, — сказала она покойнику. — Я скоро вернусь.
Пройдя сквозь поверхность зеркала, ее затянуло в порочный водоворот, и она отпустила себя, принятое ею обличье как ириска растянулось в кротовой норе [27] . На другой стороне Девина вышла у основания ее стены, была извергнута бурей, но не нуждалась во времени для исцеления.
27
Кротовые норы — пространственно-временные туннели в гипотетической модели Вселенной.
Поправив прическу и тесную юбку, она подумала о том, как глупо не иметь здесь зеркала.
Но, с другой стороны, ее не волновало мнение приспешников, а ее души… о, ее прекрасные души… ну, их головы забиты другим.
Запрокинув голову, она окинула взглядом блестящие черные стены, растянувшиеся на мили и поднимавшиеся из каменного пола. Проклятые на муки извивались в пределах их порочной тюрьмы, лица, бедра, колени и локти стремились к свободе, которую они никогда не получат, их горестные голоса смешивались и приглушались друг другом.