Завод по производству облаков
Шрифт:
– Ну и что же ты молчишь?
– Меня срочно вызвали в Москву, – ляпнула я первое, что пришло на ум, отчаянно соображая, как выйти из дурацкой ситуации.
– Как интересно. И кто же тебя вызвал? Посреди ночи? Да еще так срочно, что на работу не сообщила, что не выйдешь на следующий день?
– Родственница заболела! – выпалила я и тут же добавила: – А сообщить хотела утром. Но раз уж все равно не уехала…
Врала я, кажется, вдохновенно. Аж сама себе поражалась. Но Орлов продолжал наступать. Словесно, психологически и физически.
Он сделал еще шаг и уточнил с
– Вот даже интересно, когда ты врала? Позавчера или сегодня?
Я промолчала, давая ему объясниться. Потому что любой мой ход Орлов умудрялся вывернуть в свою пользу.
Александр молчал и стоял в паре шагов от меня. Чуть подавался вперед, но пока не подходил ближе.
– Так когда врала?
– Я не врала! – возмутилась я.
– Неужели? Фантазировала?
– Это ты нафантазировал себе бог весть что! – не выдержала я.
– Правда? То есть это не ты говорила мне позавчера в моем доме, что у тебя не осталось родственников в Москве? Единственная дальняя родственница уехала в Саратов к дочери? Не ты мне это рассказывала?
– Она уже вернулась и заболела…
Боже, что я несла?! Я бы сама в подобное никогда не поверила.
– Вот так сразу? Неожиданно! Причем, готов поклясться, когда я вчера вечером заходил, ты никуда не собиралась… А может, звонил муж, о существовании которого в нашем отделе кадров ничего не знают? И думают, что ты не замужем?
Я не понимала, чего он добивается, и ощущала себя рыбой, пойманной на крючок. Орлов подсек и теперь все тянул и тянул за удочку. И скоро я окажусь в его руках. Дело времени.
А мне нечем было крыть. Он явно смотрел мое личное дело. От этой мысли холодок пробежался по телу и сосредоточился в желудке.
Я судорожно глотала, слова застревали в горле.
Смотрела на Орлова как затравленный зверек на охотника. Но Александр никогда ничего не делал наполовину. Этого за ним не водилось уж точно.
Он вдруг сорвался с места и через секунду навис, поставив руки над моей головой, буквально закрыв своим телом и любой путь к бегству и даже свет.
Я вжалась в стену, пытаясь поймать отголоски связных мыслей, придумать как действовать…
И в эту минуту Орлов наклонился к моему лицу и, пахнув в щеки горячим воздухом, выпалил:
– Твоя ложь бессмысленна. Теперь я все знаю! Можешь не отпираться!
Глава 6
Ульяна
По спине пробежался неприятный холодок. Так ужасно я себя еще никогда не чувствовала. Александр Орлов понял. Узнал, что Митюшка – его сын.
Он все знает…
Мысли камнями давили на грудь и плечи, так что я инстинктивно сгорбилась. Панические идеи метались в голове. Схватить ребенка и уехать туда, где он нас никогда не найдет? Но как, если я стою перед ним в кабинете. А рядом уже никого, потому как рабочий день закончился.
Продолжать отпираться, чтобы он убедился в собственной ошибке?
Пригрозить, что подам в суд на алименты? Сколько он там должен мне за девять лет, интересно?
Я в ужасе смотрела на Орлова, который навис надо мной неизбежностью положения, не двигался и не спускал с меня взгляда. Сжалась и замерла, в ожидании следующих слов Александра.
Мысли, как он мог по моему личному делу узнать про свое отцовство, у меня не возникало. Когда ты на грани истерии и паники, все разумное и рассудительное в голове не задерживается. А дикости и глупости, напротив, валом валят.
Александр не спешил продолжить беседу. Кажется, он наслаждался произведенным эффектом и моей пришибленностью. Я тоже не могла ни на что решиться.
В кабинете повисло тягостное молчание, аж в ушах зазвенело.
Наконец, когда я уже готова была хоть что-то ему сказать – все равно что, лишь бы прервать затянувшуюся паузу, – Орлов сам нарушил ее:
– Почему? Какого черта ты от меня все скрыла? – В его вопросе было столько претензии, что мне стало совсем не по себе.
Нет! Он, реально, не понимает? В самом деле, считает, что может винить меня в случившемся? После того как сбежал, бросив меня беременной?
М-да. Похоже, наши границы хорошего и плохого крайне далеко друг от друга. Примерно как Россия и Франция.
Вряд ли Орлов что-то поймет.
Внутри зародился жгучий протест. Да чего я его боюсь, в самом деле? Пусть попробует что-то доказать! Фиг ему, а не тест ДНК! А без него я буду утверждать, что к сыну Орлов не имеет никакого отношения! И между нами ничего нет.
Орлов ждал моего ответа, не дотерпел, пока докручу в голове ругательства и возмущения, и продолжил в прежнем стиле:
– Нет, я понимаю, ты была обижена. Но почему бы не сказать все честно? Я, что, не человек? Почему ты мне не призналась в первый же вечер?
Ага! Держи карман шире! Еще в чем тебе признаться? В любви? Вот же козел! Как был козлом, так и остался. И как я в юности этого не понимала?
Определенно, у меня был период помешательства.
– Уважаемый Александр Станиславович! – намеренно перешла я снова на деловой тон. – Я убедительно прошу вас не вспоминать про события давних лет. Вы никогда не были частью моей жизни и – уж тем более – жизни моего сына. Поэтому я считаю, лучше всего разойтись и больше не вспоминать о той роковой ошибке. Я не думала, что мы снова встретимся. И не собиралась искать вас или с вами связываться. Я не лезла в вашу жизнь и вашу семью. Вы когда-то ясно дали понять, что я никогда не была и не стану частью всего этого. Если же теперь вам хочется вернуть утраченное после гибели близких, убедительно прошу вас не делать это за счет меня и моего ребенка! Моего, слышите!
Я знала, что коснулась едва затянувшейся раны Орлова. Он аж скривился и насупился, как обиженный мальчик.
Нет! А чего он хотел, собственно? Что я брошусь ему на шею, начну рыдать и просить не отнимать сына? Или даже сама лягу под него?
Ну, серьезно? Что за претензии?
– Я-а-а… Не пытался заменить вами с Димой что-то… – нервно протянул Александр. Все его бравурные возмущения резко сошли на нет. Орлов прикусил губу и разговаривал уже без прежнего запала. – Уля. Я просто хотел узнать вас получше. Поверьте, меньше всего я хотел обидеть вас или ребенка. Ну, могли же вы мне честно все рассказать?