Завод седьмого дня
Шрифт:
– А одно другому никак не мешает. Я смену закрыл. Ты тут еще сколько чахнуть будешь, доблестный врач? – последние слова Тибо произнес с едва заметной издевкой.
Карел посмотрел на часы, которые выиграл как раз в первое посещение петушинника. Дуракам, говорят, везет, хотя больше ему ни разу не везло.
– Еще два часа.
– Фффф... – Тибо издал непонятный звук и растянулся на кушетке.
На относительно белой простыне в своей даже близко не чистой одежде и ботинках.
– Абель скоро придет.
Карелу было, в общем, все равно, Абель все равно ему ничего не скажет,
– Я никого не боюсь, – раздраженно бросил Тибо и внезапно сел ровно, расправляя простыню по обе стороны от себя. – Здра-асть.
Карел глянул через плечо и усмехнулся.
Тибо был старше Абеля, ниже его на полголовы, но шире в плечах. И поведение Тибо было уму непостижимо. Абель кивнул и прошел за свой стол, не обратив на напрягшегося Тибо никакого внимания.
– Спасибо за таблетку, Карел, – пробормотал Тибо и поспешил исчезнуть. – Я зайду после смены за тобой, не сбегай.
И шмыгнул за дверь. Карел поймал на себе задумчивый взгляд медика и пожал плечами.
– Я ничего не знаю и не интересуюсь, у меня пониженная мотивация и отсутствие любопытства.
– Правильно, – промурлыкал Абель, узнав свои собственные слова. – Хорошо говоришь.
Абель был очень себялюбив, чем поражал Карела: с такими способностями и любовью к выгоде сидеть в кабинете за зарплату, которой едва хватает на еду – это было странно и подозрительно. Либо он получал несколько больше, чем значилось в официальном квитке, либо его здесь что-то держало, и это была отнюдь не идея о всеобщем благе и исцелении. Иногда Карел косился на своего наставника и удивлялся: почему его до сих пор не забрали наверх? Неужели там не нужны золотые руки и холодный ум?
Абель, почувствовав его растерянные взгляды, обычно поворачивался, спрашивал: «Что?» – и, не дождавшись ответа, заваливал дополнительной работой, так что сейчас Карел, чтобы не заставлять Тибо ждать, уткнулся носом в бумаги и даже не поднимал головы. Абель вставал пару раз: включил ему лампочку, пошарился по ящикам, что-то записал, ушел, вернулся, поставил на стол рядом с Карелом стакан воды, принялся собирать бумаги.
– Я ухожу на летучку, сегодня уже не вернусь, – он глянул на часы на запястье, которые выглядели чуть дороже, чем мог себе позволить обычный медик. – Ты должен отработать сегодняшнюю смену от и до, ты и так много пропустил, пока возился в цехе.
Карел виновато кивнул. Уже почти закрыв за собой дверь, Абель заметил:
– Правда, если ты уйдешь, я все равно об этом не узнаю. Ну, ты и сам об этом прекрасно знаешь. До завтра, – и ушел, спугнув сидящего в коридоре Тибо.
Тот протиснулся в кабинет спустя пятнадцать минут и очень удивился, застав Карела за все тем же делом.
– Почему ты еще здесь?
Карел тоже посмотрел на свои часы. Оставалось еще сорок минут.
– Потому что моя смена еще не закончилась.
– Ты с башни, что ли, упал? – Тибо отобрал у Карела карандаш и сунул его за ухо. – Абель же ушел!
– Он сказал, что я должен доработать до конца, потому что и так много пропустил, когда заменял Яна.
– А еще он сказал, что все равно не узнает об этом! Карел, да он же тебя натуральным образом отпустил.
Карел вздохнул, вытащил из-за уха Тибо карандаш и вернулся к карточкам и справкам.
– Все он узнает. Узнает, придет завтра, сядет и будет смотреть. И рану кому-нибудь будет промывать, и все равно будет смотреть. Тебе нравится ощущение, когда с тебя взглядом сдирают кожу?
Тибо поежился и, смирившись, развалился на кушетке.
– Вот и мне не очень, – заключил Карел.
За оставшиеся после спора полчаса он успел наслушаться многого: тоскливых вздохов, разных по звучанию и тембру, упреков, как бы адресованных в воздух, общения с невидимыми друзьями, которые никогда не бросят, и еще многое, многое другое. Тибо было скучно, он лежал, шарился по ящикам, порывался выпить жидкость для дезинфекции, сидел на стуле Абеля, но Карела не трогал. Просто знал, что друга теперь от дела не оторвать ровно до того светлого мгновения, когда стрелки часов покажут нужное ему время.
Так и случилось. Карел аккуратно сложил справки в одно отделение ящика, карточки в другое, положил карандаш в специальное углубление и только после этого встал. Накинул куртку от формы и вышел из кабинета первым. Подождав Тибо, он закрыл дверь на ключ, который спрятал в нагрудный карман и вышел из здания первым, попрощавшись с охранником, который кивнул ему и сделал пометку в своей тетради.
На улице сгущались тучи. Точнее, это был дым, и Карел уже даже начал к этом у привыкать. К ночи небо заволакивало целиком – все, что можно было увидеть, подняв голову между домов, – а утром немного рассеивалось, но недостаточно, чтобы осветить Завод. Поэтому в любое время суток над улицами горели фонари. И еще один, самый яркий, висящий на натянутых между башенками проводах, горел только днем. Вместо солнца, которого здесь, как казалось Карелу, никогда не видели.
Тибо здоровался с рабочими, тоже идущими со своих смен, а Карел просто молча шел рядом и только кивал: он еще не помнил всех по именам, а некоторых и в лицо, потому как видел их только в масках и касках. Немудрено было ошибиться, тем более что людей было много – заканчивалась одна из самых больших смен. Остальные были дополнительными, оплачивались –иногда – отдельно и были короче. В них люди выходили, когда начиналась эпидемия, не хватало рабочих рук или случался еще какой швах.
К счастью, Карел на такое ни разу не попадал, зато Абель рассказывал ему довольно много ужасов о том, что случается с руками, ногами и головами уставших рабочих, когда они выходят в допсмену после суток работы. И каждый раз упоминал своего помощника, который шагнул из вот этого самого окна как раз в такое тяжелое время.
Хотя Карел иногда не без оснований думал, что виновата в этом была не эпидемия и увеличивающаяся нагрузка, а сам Абель. Точнее, его бесконечные подколки и проверки. От такого кто угодно из окна шагнет.
В «Доме злого петуха», а если по-простому, в петушиннике, было шумно и накурено. Карелу здесь не нравилось, но Тибо это никогда не останавливало: сколько любой человек, по нелепой случайности ставший его другом, выдерживал, столько Тибо и таскал его в это сомнительное заведение. Карел оказался терпеливее многих.