Завоевание Англии норманнами
Шрифт:
Это была знаменитая группа советников, состоящая из старых друзей герцога. Там присутствовали Вильгельм Фитц-Осборн и брат герцога Одо из Байе, священнослужитель, что не мешало ему быть хорошим воином, Ричард из Эврё, внук Ричарда Бесстрашного, Роджер из Бомона и три героя Мортемера — Уолтер Гиффорд, Гуго де Монтфор и Вильгельм из Варрена, а также граф Мортена, Роджер Монтгомери и граф Роберт из Эу. Все эти имена известны нам так же, как некогда они были известны в Нормандии, и большинство этих людей пустили глубокие корни в своих новых владениях в Англии. Они не возражали против планов Вильгельма, а лишь настаивали на том, что не имеют права говорить за всю страну и что нужно собрать всех нормандских баронов вместе, чтобы каждый мог говорить за себя.
Нормандия в 1066 г.
Это
И тут обнаруживается, что многие бароны почти с неодобрением отнеслись к таким планам, сомневаясь в возможности покорения такого королевства, как Англия. Настаивая на своем давнем стремлении совершить набег на другую сторону пролива и распаляя в своих сердцах прежнюю любовь к сражениям, — говорится в хрониках, — нормандский парламент попросил все же дать ему время и только затем дать ответ герцогу. Нетрудно представить картину, как они собирались группами, чтобы выслушать чью-либо точку зрения, за герцога или против него, и, возможно, было много возражений против развязывания войны из страха перед англичанами. Были моменты, когда все выглядело так, будто весь дух собрания направлен против предприятия. Бароны опасались, понадобится столько воинов и денег, что Вильгельм никогда не сможет отблагодарить их за щедрость. Следует отметить: все это звучит неубедительно и не соответствует нормандскому характеру тех дней. Нет ничего странного в том, что среди них нашлись противники. Но в это трудно поверить, зная настолько они были готовы к приключениям, до и после рассматриваемых событий, а кроме всего прочего, их отделял слишком короткий промежуток времени от пиратских похождений Рольфа Гангера. Вряд ли многие были серьезно напуганы перспективами такого недолгого морского путешествия, как пересечение Ла-Манша. Наоборот, все это выглядит как изощренный способ преувеличить значение и славу победы норманнов и благодаря доблестному руководству герцога и его преданных соратников.
Вести переговоры с баронами, убеждая их выступить под знаменем герцога, был назначен Вильгельм Фитц-Осборн, который напомнил им, что они все еще вассалы Вильгельма и что было бы несправедливо разочаровывать его. Репутация этого человека была такова, что если бы кому-нибудь из баронов и захотелось избавиться от забот и уклониться от несения законной службы, то им следовало поразмыслить, ведь они находились во власти столь могущественного лорда и были прекрасно осведомлены, как ужасна участь его недругов. Какую ценность имели бы для них деньги, если бы герцог заклеймил их как неверных трусов, и зачем бы им нужно было позорить свои имена, не принимая участия в этой справедливой священной войне против узурпатора?
Таковы могли быть аргументы, которые приводил баронам храбрый Фитц-Осборн (если только они действительно, не желая участвовать в кампании, были скупы и трусливы). В конце концов они сдались, уполномочив Фитц-Осборна говорить от их имени на следующем собрании, и когда он смело пообещал каждому двойное жалованье и земельные наделы — лорду, являющемуся хозяином двадцати рыцарей, дать сорок, а "для себя, в силу своей верности и усердия, 60 оснащенных кораблей с боевой командой", то бароны вначале стали выкрикивать: "Нет! Нет!" — и зал в Лиллабоне вторил им громким эхом.
Однако в конце концов инцидент был улажен. Герцог лично поговорил со всеми баронами наедине, и в итоге они так же увлеклись предстоящей кампанией, как сам герцог. Все возражения, похоже, сводились лишь к опасениям, что их роль в осуществлении предприятия может оказаться слишком обременительной. Однако герцог тут же дал слово чести, что такого не случится и что их владения и предстоящий вклад будут оценены в соответствии с их возможностями. Были составлены списки рыцарей и солдат, которых пообещал выделить каждый барон, и с этого момента в Нормандии начались активные приготовления к войне. В ту весну на полях женщин, ухаживающих за будущим урожаем, было больше, чем мужчин.
Герцог провел серьезную работу. Всех баронов герцогства и их людей оказалось недостаточно для того, чтобы завоевать Англию. Вильгельм вынужден был обратиться за помощью к соседям, и в этом его поддержал
Следующей важной вещью, которую следовало сделать вслед за перемещением достаточных сил в Англию, было обезопасить нормандские границы от иноземного вторжения. Если бы норманны потерпели поражение в Англии и, вернувшись домой, обнаружили, что потеряли часть Нормандии, — это была бы действительно печальная участь, и герцог делал все, чтобы обезопасить свои территории.
Наиболее мощный альянс был образован с двором папы в Риме. Здесь Ланфранк мог послужить своей стране с большой пользой. Все более чувствовалась власть Хильдебранда: именно он был самым желанным владыкой, поддерживая притязания церкви на господство над всеми христианскими странами. "Вышел указ, который объявлял Гарольда узурпатором и провозглашал Вильгельма законным претендентом на английский престол. Могло показаться даже, что в нем объявлялось о необходимости отлучить английского короля и его приближенных от церкви. Вильгельм направлялся как мститель, чтобы наказать вассала за неправедные поступки и нарушение клятвы. Но он также посылался и в качестве миссионера, чтобы направить грешных англичан на путь истины, научить их надлежащему послушанию наместнику Христа и обеспечить более полную уплату мирских налогов его апостолам. Таким образом, вторжение получило благословение, и в качестве зримых знаков благословения были переданы драгоценные дары. Было послано ценное кольцо, содержащее, возможно, более священную реликвию, чем любая из тех, у которых приносил клятву Гарольд, — волосы Христа. И вместе с кольцом было доставлено освященное знамя"(Фримен. "Завоевание Англии норманнами" а). Все это было оружием более серьезным, чем нормандские стрелы. Это укрепляло не только мужество, но и чувства долга и преданности Богу. К несчастью для бедного человечества, часто это приводило к неверным действиям: в надежде завоевать Небеса превращали землю в место кровопролития и предательства.
Теперь у Вильгельма, кроме английских земель и высокого положения рыцарей и священников, было еще кое-что, что он мог предложить на завоеванных землях, — безнаказанность и благословение церкви в мире ином. Даже рай был обещан его главным представителем на земле тем, кто будет сражаться на стороне герцога Нормандии против Англии. Хильдебранд в последний раз воззвал к священному собранию кардиналов, когда рассказал об оскверненных святынях и о нарушенной Гарольдом клятве, и призвал отцов церкви подтвердить, каким благочестивым делом будет обращение в христианство язычников-саксов. Никто не удосужился вспомнить, что священники Англии владели третью английских земель и правили там железной рукой. Если бы Англия преклонила колени перед Римом — какое бы это имело значение?
В это время произошло одно примечательное событие. При дворе герцога объявился не кто иной, как Тостиг, сын Годвина, стремящийся, вне всякого сомнения, принять участие в заговоре против Гарольда и отомстить за свое изгнание. Он не задержался долго, поскольку сильно занятый герцог вскоре отослал его, не лишая возможности участвовать в войне, которая была уже не за горами.
Гарольд также усиленно собирал силы и готовился к нападению, которое было неизбежно. Однако первым на поле брани оказался другой враг. Весной на острове Уайт высадился Тостиг с целой флотилией, укомплектованной фламандцами и норманнами. Получив помощь от Вильгельма, он отправился мстить деревням Кента и Сассекса" которыми когда-то правил его отец. Ему, похоже, не удалось привлечь на свою сторону каких-либо английских союзников, разве только в морском порту Сэндвич, где он, возможно, нанял какое-то количество моряков. Оттуда он направился на север с шестьюдесятью кораблями и атаковал побережье графства Годвина. Он устроил большие беспорядки в прибрежных городах, однако Эдвин и Моркер из Нортамберленда подоспели вовремя, встретив его с войсками. Таким образом, с двенадцатью оставшимися кораблями он отправился в Шотландию, где шотландский король Малькольм оказал ему сердечный прием и остаток лета оказывал всевозможные почести. Совсем недавно они были заклятыми врагами, однако сейчас, когда Тостиг сражался против Англии, Малькольм отбросил в сторону прежние обиды.