Завоеватель сердец

Хейер Джорджетт

– С тобой – хоть к черту в зубы, – бесшабашно отозвался граф. – Но мы должны во что бы то ни стало отрезать Бургундца от его припасов и путей снабжения. Начало хорошее, но и конец должен быть не хуже. – Роберт поманил Хуберта де Харкорта, приглашая того выехать вперед. – Кузен, вот у него есть пленник, которого ты с превеликой радостью закуешь в кандалы.

Хуберт снял шлем, обнажая потное лицо и налитые кровью глаза.

– Милорд герцог, это – предатель Гримбо, – сказал он, и Рауль улыбнулся, расслышав нотки уважения в грубовато-добродушном голосе отца.

– Ха! Неужели? – вскричал Вильгельм. – Пусть Гуго де Гурней отвезет его в кандалах в Руан. – Кивнув в знак благодарности Хуберту, герцог жизнерадостно заявил: – Ваша семья хорошо служит мне. Можете быть покойны, я этого не забуду. – Вновь повернувшись к королю, он поднес к шлему ладонь. – Прошу позволения удалиться, сир. Когда я закончу свою работу, позовите меня, и я немедленно явлюсь по первому же вашему требованию. Рауль, за мной! – Развернув коня, герцог направился к своей армии.

Хуберт, уставившись ему вслед, раздувал щеки; затем, пробормотав «Вот и славно!», он шлепнул ладонью по шее своего взмыленного жеребца и помчался галопом вслед за Вильгельмом, со смехом добавив:

– Мы снова в деле! Вперед, за нашим герцогом, который любит драться!

Граф Э, скакавший на коне рядом, рассмеялся и сказал:

– Ты действительно так думаешь, старый бойцовый пес?

– Вот тебе истинный крест! – отозвался Хуберт.

Король Франции остался на месте, задумчиво поглаживая бородку.

– А ты и впрямь горячий малый, – пробормотал он. – Да, ты горяч, но разум твой холоден, клянусь честью! Можешь не сомневаться, я призову тебя, Нормандец; можешь не сомневаться. – Он заметил, что на него в растерянности смотрит Сен-Поль. – Как, вы еще здесь, граф? Что скажете? Удастся ли мне стравить Нормандию с Анжу? – И король беззвучно рассмеялся.

Сен-Поль, тугодум от природы, напряженно размышлял.

– Это породит вражду между ними, – сказал он наконец. – Жоффруа Мартель – мстительная личность.

– Да, а почему нет? – резко бросил король. – Пусть нормандский волк поможет мне затравить анжуйского лиса. Держу пари, в этом человеке сокрыт холодный дьявол. А потом пусть лис открывает охоту на волка, чтобы тот не стал слишком велик. – Заметив, что Сен-Поль пребывает в явной растерянности, Его Величество потянул графа за мантию. – Послушайте, граф, мне не нужен могущественный волк у себя на границе.

Глава 5

В конце концов они выкурили бургундского лиса из его норы, но сделать это удалось далеко не так легко и просто, как рассчитывали. Хотя донжон в Брийоне и не был выстроен на вершине горы, но оттого оказался не менее надежным убежищем. Его квадратная приземистая постройка стояла на самой стремнине острова, охраняя оба протока реки Риль. Герцог, прибыв на место, нахмурился и, прикусив крепкими белыми зубами ремень плетки, отдал несколько коротких распоряжений. В скором времени осажденные уже рассматривали сквозь бойницы две деревянные башни, возведенные одна – к востоку, а другая – к западу от донжона. Сам же Вильгельм встал лагерем на обоих берегах с явным намерением уморить кузена голодом.

Говорят, узнав об этом, Ги Бургундский весело рассмеялся, считая, что находится в полной безопасности. Донжон готов был выдержать блокаду до самой зимы; Ги можно было простить за то, что он был уверен: терпение Вильгельма истощится намного раньше. Вот только здесь он крупно просчитался. Воинственный Герцог прекрасно знал, когда следует действовать в яростной спешке, а когда – держать свой порывистый нрав в узде. Если же Ги рассчитывал на то, что очередные беспорядки в Нормандии вынудят Вильгельма снять осаду, то и здесь его ждало разочарование. Неель де Сен-Совер удалился в Бретань, был объявлен «волчьей головой» [17] , а его поместья подверглись конфискации. Ранульф Байе вообще сбежал неизвестно куда. Лорд Ториньи пал на Валь-э-Дюне, а Гримбо дю Плесси гнил в подземелье Руана, где его тоже ждала скорая смерть в кандалах. Что до всех остальных, то Нормандии нужно было время, чтобы перевести дыхание. Она начала узнавать своего герцога и пока затаилась, зализывая раны.

17

Так, согласно древней мифологии и легендам, назывался человек, объявленный вне закона.

Теперь уже очевидно, что именно неистощимое терпение Вильгельма подкосило Ги. Очень скоро он начал нервничать, и в волнении ему случалось обгрызать ногти до мяса. Он был готов к штурму, оставаясь уверенным, что сумеет отбить его, но капризный и переменчивый нрав Ги не вынес пытки медленным ожиданием. В те дни в Брийоне поселилось беспокойство и тревога, воины смотрели на армию герцога, и с каждым днем мужество покидало их, а надежда умирала медленной смертью. Когда пришла зима и кости начали выпирать из-под кожи, в замке поселилось черное отчаяние; люди таились по углам, кутаясь в свои накидки в тщетной надежде уберечься от лютого холода. Уже никто не заикался о том, что осада, быть может, вот-вот будет снята. И лишь друзья на коленях умоляли Ги вручить Вильгельму ключи от замка. А он в ярости кричал, что они желают ему смерти.

– Нет, милорд, нет; это здесь мы все умрем медленной смертью, как крысы в западне.

Ги съежился на кровати, дрожащими пальцами натягивая на себя мантию и в горячке шепча:

– Gayter la mort, gayter la mort! [18] – В глазах его появился лихорадочный блеск и, взглянув на своих людей, он вдруг разразился идиотским лающим смехом. – Да вы издеваетесь надо мной, ходячие скелеты! – Его начала бить крупная дрожь. – Скелеты из Валь-э-Дюна! – задыхаясь, прохрипел он. – Клянусь Богом, я вас знаю! Вы презрительно улыбаетесь? Мертвецы! Вы все – мертвецы! – Закрыв лицо руками, он заплакал; плечи его вздрагивали.

18

Gayter la mort (старофр.) – ждать смерти.

Люди Ги постарались утешить его, как только могли, а он лежал на постели, глядя в потолок, ни на кого не обращая внимания, и лишь разговаривал сам с собой монотонным, жутким голосом, приводившим в содрогание всех, кто его слышал.

Когда этому наступил конец, снег уже покрыл землю белым одеялом, а река начала замерзать. Вельможи на острие копья принесли герцогу ключи от Брийона и униженно пали перед ним на колени. В ответ он лишь сказал:

– Приведите ко мне Ги Бургундского.

Перед ним предстал Ги с седлом на спине в знак полной капитуляции, а также подчинения. Шагал он с трудом, сгибаясь под непомерной тяжестью конской сбруи. Сидевший у ног герцога Гале пронзительно заверещал, а затем изрек:

– Присядь, братец: гордыня подкосила тебя.

Получив пинок, шут простерся на земле.

– Помолчи, дурак! – резко бросил ему герцог. Подойдя к Ги, который опустился на колени в ожидании приговора, Вильгельм снял седло с его плеч и отбросил в сторону. – Встань, кузен, и выслушай, что я имею тебе сказать! – приказал он, взял Ги под локоть и поднял его на ноги.

Сторонники Бургундца на коленях подползли к герцогу, чтобы поцеловать ему руку, когда он закончил говорить; наказание оказалось чрезвычайно мягким: полное прощение для всех участников мятежа и всего лишь конфискация земель Ги. Сам он был исключен из числа вассалов Нормандии, но герцог, смягчившись, предложил кузену по-прежнему считать себя его гостем.