Завороженная
Шрифт:
– Именно так, – сказала Аурелия.
– Но именно эта непредсказуемость меня к нему и влечет, – медленно произнесла Ливия. – Я не понимаю его, я не могу предсказать следующий его шаг, и мне это нравится.
– Тогда предлагаю прекратить всякие попытки анализировать всю эту ситуацию, и пусть Ливия полагается на свою интуицию, – заявила Корнелия.
– Ну, для тебя такой подход – привычное дело. Ты во всем положилась на интуицию и не прогадала, – сказала Аурелия.
– Верно, не прогадала. Так я обрела свое счастье, – тихо произнесла Корнелия. Она наклонилась и погладила Ливию по руке. – Лив, ты сама знаешь, что для тебя хорошо, а что плохо. А мы всегда будем на твоей стороне.
– Точно, – сказала Аурелия. – Но пусть Гарри все-таки выяснит, не интересуется ли этим князем британская разведка.
– Это обычные меры предосторожности, Лив, – вздохнула Корнелия. – Не забывай, мы находимся в состоянии войны с Россией.
Сама мысль о том, чтобы не доверять тому, с кем тесно общаешься настолько, чтобы не гнушаться наводить о нем справки через полуофициальные каналы, опасаясь чего-то плохого, внушала ей отвращение. Однако здравый смысл подсказывал, что, зная так мало об этом человеке, она поступила бы опрометчиво, отказавшись от того, что предлагали подруги.
Гарри узнал совсем немного. Князь Александр Проков, разумеется, был известен коллегам Гарри, но никакой угрозы собой не представлял. Проков, насколько им было известно, никогда не занимался политикой, и никаких видимых причин, которые могли бы заставить его бежать из России, спасаясь от немилости двора, тоже обнаружено не было. Он представлялся обычным дилетантом. Богатый русский аристократ, пользовавшийся покровительством покойной императрицы Екатерины. В юности он был близко знаком с царем, был офицером гвардейского Преображенского полка, но, как и многие российские дворяне, не проявлял интереса ни к чему, кроме развлечений.
– Не знаю, – сказал Гарри жене через два дня после возвращения в Лондон. – Нет никаких видимых признаков того, что он не тот, за кого выдает себя. Русские из его круга проводят больше времени в европейских столицах, чем в Санкт-Петербурге. Все они хорошо образованы, богаты, отлично владеют языками. Так было всегда. Он не проявляет интереса к политике, и русские эмигранты любят его. Впрочем, он популярен и у наших соотечественников, завсегдатаев клубов. Обходительный, непринужденный, безупречно галантный. Лучшего мужа для Ливии не найти. Ей очень повезло. – Гарри поцеловал жену. – Я могу продолжить наводить о нем справки, если ты хочешь.
Корнелия покачала головой:
– Нет, Лив этого не хочет. Она сама должна решить. – Несколькими минутами позже Корнелия вдруг сказала: – Но если она выйдет за него, он может увезти ее в Россию.
После того вечернего разговора ни Корнелия, ни Гарри не поднимали тему личной жизни Ливии. Чета Бонем провела в Лондоне уже почти неделю, а до светских развлечений дело так и не дошло. Работа отнимала у Гарри практически все время, и он решил устроить себе передышку.
Гарри остановил свой парный двухколесный экипаж перед клубом «Уайтс», бросил поводья кучеру и направился в клуб поиграть в макао. Два дня он не выходил из кабинета, трудился в своем министерстве над расшифровкой особенно хитроумного кода, которым пользовались русские. Приятно для разнообразия использовать свой гибкий ум для чего-то более интересного, например, для расчета шансов в карточной игре, и посвятить себя занятиям, которые не только способствуют расслаблению, но и прочищают мозги.
– Ах, Гарри, вот и ты! – Лорд Дэвид Фостер привстал с кресла и помахал Гарри рукой: – Иди к нам. Ник рассказывает о том, как подстрелил на охоте в Баварии дикого вепря.
– Ник никогда не бывал в Баварии, – смеясь, заметил Гарри и направился к компании, удобно расположившейся в эркере, прихватив с подноса проходившего мимо официанта бокал с мадерой. Опустив руку Нику на плечо, он доверительно спросил: – Или бывал, Ник?
– Однажды я ездил туда во время летних каникул, – сказал Ник, – и был бы тебе очень благодарен, Бонем, если бы ты не выставлял меня обманщиком.
– Вызови его на дуэль, – с усмешкой предложил Дэвид. – Не позволяй ему оскорблять тебя.
– Вызвать Гарри на дуэль? Я что, похож на сумасшедшего? Уж лучше я опять повстречаюсь с тем вепрем.
– Ни к чему такие подвиги. – Гарри опустился в глубокое кресло напротив друзей. – Прости, Ник. Я совсем забыл о той твоей поездке в Баварию. А теперь вспомнил. Ты вернулся в школу с шрамом на икре, оставленном, как ты говорил, клыками дикого вепря. – Гарри грустно покачал головой. – Не могу сказать с уверенностью, что кто-то из нас поверил тебе тогда. Ты всегда был склонен к преувеличениям.
Ник рассмеялся.
– Я всегда считал ошибкой проводить время в компании людей, которые знают тебя с детских лет. Я тоже мог бы рассказать о тебе кое-что, о чем ты сам предпочел бы умолчать.
– Не сомневаюсь, что ты на это способен, Ник, – бесцеремонно заявил Гарри и поднялся с кресла. – Как насчет партии в макао? Кто-нибудь хочет составить мне компанию?
– Я – пас. – Дэвид покачал головой. – Я уже проиграл сегодня пару сотен гиней. И теперь намерен залить горе вином.
– Ник?
Николас Питершем поставил бокал и встал.
– Наверное, мне придется об этом пожалеть, но партийку-другую я бы сыграл.
Друзья перешли в соседнюю комнату, где царил полумрак. В канделябрах горели свечи. Холеные портье отрывисто сообщали о выигрыше, шелестели карты, дребезжали кости, игроки, обдумывающие ставки, напряженно молчали.
Внимание Гарри привлекла группа игроков в дальнем углу. С двумя из них, иммигрантами из России: князем Николаем Спириным и князем Константином Федоровским, Гарри был знаком. Эти двое привлекли внимание английской секретной службы сразу по прибытии в Лондон, как, впрочем, случалось со всеми иностранцами, намеревавшимися пробыть в стране достаточно продолжительное время. Гарри просматривал собранные на них материалы. Ничего интересного. Как и другие русские аристократы, они не были стеснены в средствах, вращались в широких международных кругах и от своего пребывания в стране стремились главным образом получить удовольствие. В этом они мало отличались от англичан того же круга, проводивших время в праздности и развлечениях, которые во время сезона Лондон предоставлял в изобилии.