Завороженные
Шрифт:
— Прошу, — показал ему комендант на дверь, а сам заходить не стал. — Желаю удачи, поручик. Если все сладится и не будет каких-то других приказаний, первым делом навестите меня на предмет уставной экипировки…
За дверью оказалась самая обычная, не особенно и большая приемная комната. Аккуратный ряд венских полукресел вдоль двух стен, за столом — поручик с адъютантским аксельбантом, при виде Савельева моментально преисполнившийся корректной деловитости.
Выслушав Савельева, он не направился в кабинет, как поручик того ожидал, а протянул руку к стоявшей на краю стола коробке, деревянной, с бронзовой отделкой, то ли повернул там какой-то шпенек, то ли нажал что-то и, чуть склонившись к ней, произнес:
— Господин
Откуда-то из недр коробки послышался внятный человеческий голос:
— Пусть войдет.
— Прошу, — любезно сказал адъютант, указывая на двустворчатую дверь кабинета.
Направляясь к ней, поручик на сей раз никакого удивления не испытывал — ну конечно же, это и был «телефон», новомодное американское изобретение, которому иные предрекали большое будущее в военной сфере. В Шантарск приходили журналы, упоминавшие об этой новинке, — но иллюстраций не было. Ну что же, столичный военный округ все интересные и многообещающие изобретения осваивает первым в империи…
Он вошел, держа фуражку на сгибе локтя, четким шагом приблизился к столу, приставил ногу и отрапортовал:
— Ваше превосходительство, поручик Савельев прибыл в ваше распоряжение согласно предписанию.
Его никто не предупредил заранее, но он, издали заметив на погонах хозяина кабинета генеральский зигзаг, успел вовремя проглотить «ваше высокоблагородие» и обратиться, как надлежит обращаться к генералу. Вполне возможно, он невольно допустил промах: если генерал носит княжеский или графский титул, обращаться к нему следует «ваше сиятельство». Но откуда ему знать? В предписании не значились ни фамилия командующего, ни его звание.
Вот именно, звание… Снова пошли странности. С каких это пор саперный батальон, пусть даже гвардейский, возглавляет аж генерал, вдобавок, судя по аксельбанту, не простой генерал-майор, а Генерального штаба? Полковник, и не выше…
— Прошу садиться, — сказал генерал любезно. — Генерал-майор Зимин Степан Михайлович. Начальник штаба…
Один из двух сидевших тут же офицеров склонил голову:
— Стахеев Петр Федорович.
…Хотя на нем была тщательно подогнанная форменная одежда с полковничьими погонами, поручику он отчего-то показался более похожим то ли на купца, то ли на университетского профессора. Что-то в нем этакое, неуловимое… Борода как борода, иные в армии носят и подлиннее — а вот волосы определенно длинноваты для военного, и в манере сидеть, вообще держаться недостает той самой армейской жилочки …
— Начальник медицинской части…
Капитан с узкими серебряными погонами поклонился:
— Башинский Яков Сергеевич.
Вот уж кто выглядел стопроцентным «шпаком»: вовсе уж длинные, зачесанные назад волосы, пенсне в золотой оправе, совершенно не военная манера держаться. Впрочем, ничего удивительного тут нет: военные медики большей частью происходят из людей совершенно штатских.
Более всего поручика занимал командир батальона — и как его, вероятнее всего, будущий начальник, и как обладатель чересчур весомого для командования батальоном звания. Лет сорока пяти, лицо решительное и волевое, ни единого седого волоса, усы аккуратно подстрижены на кавалерийский манер. Производит впечатление человека, у коего, как выражался фельдфебель Бухвостов, крепко не забалуешь. Звезды Анны и Станислава, еще две каких-то иностранных, вдобавок Владимир на шее, иностранные ордена, пряжка за четверть века безупречной службы… В иностранных наградах поручик разбирался плохо, но что касается отечественных, ошибку сделать не мог: среди них ни одной боевой у генерала не имеется. Нет также ни единой медали, свидетельствовавшей бы, что ее обладатель находился на одном из театров военных действий. Впрочем, какие-то выводы из этого делать рано…
— Добрались нормально? — столь же любезно поинтересовался Зимин.
— Да, — кивнул поручик. — Ваше…
— Господин генерал.
Ну что же, он по крайней мере, прост в обращении…
— Господин генерал, — поправился поручик. — Я на всякий случай попросил извозчика ждать у ворот… Думал, что мне, возможно, придется возвращаться в Петербург…
— Не беспокойтесь, — небрежно сказал генерал. — У коменданта была инструкция расплатиться с вашим извозчиком и отправить его восвояси. Насколько я знаю подполковника, указание уже выполнено. Вам придется, боюсь, заночевать сегодня у нас… — он тонко улыбнулся. — Разумеется, если это не нарушает каких-то ваших планов…
— Что вы, господин генерал! — торопливо сказал поручик. — Я, конечно же, понимаю… Я предупредил супругу, что возможен именно такой поворот событий, она не будет тревожиться…
— Как устроили супругу?
— В приличной гостинице.
— Вы ее в самом деле предупредили, что можете у нас задержаться до следующего дня? Если есть такая необходимость, я дам распоряжение, чтобы связались по телеграфу с Петербургом, навестили вашу супругу и успокоили…
— Благодарю вас, господин генерал, но в этом, право же, нет необходимости.
— Ну, вам виднее. Итак… — генерал помедлил, улыбнулся широко, открыто: — Прежде чем мы начнем деловой разговор, любезный Аркадий Петрович, мне, действительно, весьма интересно, что вы о нас думаете…
— Простите?
— Судя по вашим бумагам… и мнению тех, кто с вами беседовал, вы офицер дельный и толковый. Впечатления глупца вы не производите. Следовательно, вы, как человек неглупый, военная косточка, непременно должны были задуматься над тем, что ваше новое назначение выглядит, будем называть вещи своими именами, довольно странно. Пехотный офицер, определенный в саперную часть… Отсутствие специального образования и должных знаний… Вы просто обязаны были над этим задуматься, а потом, оказавшись здесь, делать какие-то выводы из наблюдаемого. Верно ведь?
— Да, признаться…
— Отлично. Расскажите о ваших выводах. Пусть даже они окажутся насквозь ошибочными, они мне интересны сами по себе. Можете считать, что получили соответствующий приказ. Дипломатия здесь ни к чему. Излагайте ваши догадки и выводы.
Несмотря на благожелательный тон генерала, поручик все же тщательно подбирал слова:
— Мне кажется… Мне представляется, что ваш батальон — какая-то особая секретная часть, где производятся испытания неких военных новинок. Проезжая мимо деревянного забора, я слышал взрыв… Это артиллерийский полигон или нечто похожее. А потому здесь должны существовать караульные команды, каких нет в обычном саперном батальоне. Должно быть, меня туда и намерены определить? Потому что я, как ни ломал голову, не смог придумать другой возможности использования обычного пехотного офицера в саперной части…
— Неплохо, — сказал генерал одобрительно. — Не так ли, господа?
— Безусловно, — сказал полковник Стахеев. — При всей скудости наблюдений прийти к таким выводам — это весьма неплохо…
Военный врач ограничился кивком.
— А теперь вы вот что мне скажите… — произнес Зимин с некоторой вкрадчивостью. — Вам что-нибудь показалось здесь странным? Возможно, даже неправильным, категорически не похожим на обычные армейские реалии?
Савельев решился:
— Господин генерал, вы сами требовали полной откровенности… С вашего позволения, я употребил бы именно это слово. У вас какая-то странная часть.