Завтра было вчера, или Повесть о вечной любви
Шрифт:
Я понимал, что Игорь, явно, продолжал хвататься за соломинку. Во мне в тот момент боролись два противоречивых чувства. С одной стороны во мне присутствовало обычное чувство реальности – что такая деревня, возможно, где-то есть. Зачем, собственно, такой прекрасной, даже несколько наивной девушке, нас обманывать, хотя… даже если она нас и обманула, что ж из того? Пусть будет так. Это, повторяю, было чувство реальности.
Но другое чувство постоянно наседало на первое и не давало покоя. Оно присутствовало во мне, сверлило, будоражило, давило, иссушало душу на каком-то подсознательном уровне. Я не мог до конца
«А был ли мальчик?» Отсюда я попытался провести параллель, хотя это становилось явно выше моих сил. Но всё же, всё же, я пересилил себя, и…задал самый странный в своей жизни вопрос…не кому-нибудь, а самому себе.
«А была ли девушка?»
Я постарался вникнуть со всей силой эмоций в эту, казалось бы, нелепость. Собственно, откуда она взялась, я даже не могу ответить. Эта нелепость пришла ко мне откуда-то со стороны, словно кто-то посторонний шепнул мне эту поразившую меня мысль. Мне было довольно жутко сознавать её, но одновременно, какое-то странное любопытство прожигало мои нервы до самого основания. В самом деле –
«А была ли девушка?»
Действительно, как будто видели её, разговаривали с ней только мы четверо. А как же остальные одиннадцать? Где в это время были они? Они ничего о ней не знают. Не могли же наши товарищи внезапно исчезнуть, тем более что их большинство. А, что если допустить… что исчезали мы. Но наши палатки, костёр оставались на своих местах. Радиоприёмник, помехи, каменный идол, гроза. Всё это было загадочно, непонятно, необъяснимо. Затем её странная молитва и сообщение своего, якобы, адреса. А, вдруг, в названии деревни зашифровано что-то другое. Она бормотала какие-то загадочные координаты. Всё-таки во всём этом необходимо спокойно разобраться, обдумать, проанализировать, а не кричать это название на каждом углу, каждому встречному.
Игорю я постарался сказать как можно спокойнее:
«Слушай, Игорёк, пойми…нам ещё необходимо понять и оценить всё это. Поэтому, прошу тебя, не кричи ты пока это название. Не надо. Не рискуй».
«Чем…не рискуй?» – спросил Игорь и в недоумении выкатил на меня свои несколько близорукие глаза.
«Всем!» – неожиданно резко ответил я, затем также резко поднялся со своего места, сгрёб в охапку книги и направился их сдавать.
Книги принимала у меня заведующая залом.
«Мальчик, твой приятель, кажется, что- то хотел спросить у меня, а вы запретили, почему?.. Это же его право».
«Хорошо» – я посмотрел в стоящее рядом зеркало, и мне показалось, что лицо моё побледнело – «хорошо» – я почему- то перешёл на шёпот – «он сейчас у Вас спросит, только, пожалуйста, зайдите с ним в служебную комнату и тихонько говорите…не надо громко говорить… пожалуйста».
Безусловно, в её глазах я выглядел типичным дебилом. Кажется, она даже несколько отшатнулась. Затем она огляделась по сторонам, видимо ища поддержки, а, может в надежде на то, что среди читателей окажется представитель нашей доблестной милиции.
«Да что с тобой, мальчик, не понимаю. То кричите на весь зал, то требуете шёпотом говорить».
Затем, она тоже шёпотом зачем-то добавила: « Ты знаешь, мне уже сорок восемь лет сейчас. А когда мне было десять, наш город захватили фашисты. И сразу же, как они появились – в тёмных касках, с автоматами, мы тоже шёпотом стали разговаривать. Но тогда была война, а сейчас…не понимаю, мальчик. Если мы в служебку зайдём, так зачем шептаться, можно и нормально поговорить».
«Ладно, как хотите» – буркнул я и подошёл к Игорю.
«Иди, спроси у неё…про эту деревню. Только…не кричи, прошу убедительно…не кричи. И она пусть не кричит…» – и совершенно бестолково я зачем- то добавил – «соблюдайте осторожность».
Игорь взглянул на меня бестолковым взглядом. Бледный и какой- то взъерошенный он направился к этой женщине. Затем они скрылись в служебном кабинете.
Стоп…мне надо приостановить своё повествование и перевести дух. Иначе ниточка моих воспоминаний оборвётся. Слишком большое нервное напряжение охватило меня тогда. Итак, когда Игорь скрылся вместе с этой женщиной я снова присел к столу, облокотился подбородком в подставленный кулак, закрыл глаза и задумался. Пролетело, наверно, минуты три – четыре. И вот здесь я чётко, наяву прямо перед собой увидел степь, костёр, далёкое озеро и даже…каменного идола. В ушах снова, как – будто, зашумел ветер… ко мне приближалась светлая тень. Ближе, ближе…мне казалось я протягиваю руку и сейчас схвачу кого- то или что-то в этом бескрайнем степном пространстве.
Неожиданно, почти перед собой я увидел красные розы, почему-то в каких- то светлых вазах… Я невольно вздрогнул, розы благоухали, они источали какой- то небесный аромат… Я поднял глаза выше этих цветов и, о, боже, увидел улыбающегося мне с портрета великого вождя товарища Сталина.
Сталин?.. Откуда здесь Сталин? Сейчас же восьмидесятый год. Культ личности давно разоблачён. Кто же сюда повесил этот портрет?.. . К розам подошла девушка лет восемнадцати и стала любоваться ими. Её несколько подпрыгивающая, слегка сутуловатая походка, носик с малюсенькой горбинкой мне кого- то напоминали… Ах да, она очень похожа на заведующую читальным залом, только лет на тридцать моложе. Может, эта девушка её дочь?..
«Проснись… Ты, что уснул?» – как будто издалека звучал голос Игоря. Я ощущал, что он довольно сильно, до боли, трясёт меня за плечо. Я словно очнулся…и встретился с зеленоватыми в полумраке, испуганными глазами Игоря. Затем быстро взглянул на то место, где только что висел портрет «Отца всех народов». Но с портрета на меня с несколько прищуренным хитроватым взглядом смотрел Вождь Мирового Пролетариата Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Так вот в чём дело. Я, оказывается, просто задремал, и всё то, что я видел, был обычный сон. Хотя…всё это не очень-то напоминало сон. Слишком ясно я всё это видел.
«Ну что, Игорь, есть результат?» – моментально выпалил я, пытаясь быстро выбросить из сознания это загадочное видение.
«Результат есть. Но чудной какой- то».
Игорь стоял столбом, скулы у него выкатились, щёки покраснели. Руками своими он опять, как тогда у костра, неуклюже размахивал, как бы пытаясь согреться.
«Что значит чудной? Деревня есть такая?» – я в очередной раз терял терпение – ты хоть раз определённо сказать можешь, бестолочь? Или совсем с ума спятил?»
Зря, пожалуй, я так резко. Игорь ведь тоже взволнован. Тем более что по манерам своим он довольно медлительный.