Завтра нас похоронят
Шрифт:
Комиссар невольно усмехнулся и, спохватившись, спрятал эту усмешку за приступом лёгкого кашля. Сейчас ему казалось, что Байерсу вовсе не тридцать лет, а никак не больше шестнадцати — столько юношеской упёртости было в его холодных светлых глазах. Но всё же… идея была не такой и безрассудной. И Рихарду она нравилась: если пойманные с поличным Коты выдадут Леонгарда, можно будет многое изменить в нынешней расстановке сил, а Гертруда сможет жить спокойнее. Если бы только не ещё одно обстоятельство, которое никак нельзя было упускать из виду. Обстоятельство со странным именем Красная Гроза.
— Знаете, герр Байерс… —
Начальник Управления помог попугаю перебраться на своё левое плечо и улыбнулся:
— Прекрасно. Тогда будем обмениваться сведениями и координировать наши действия, верно?
— Именно так, — Рихард выбросил окурок и посмотрел на своего помощника: — не удивлюсь, если на этом мы можем быть свободны. Ведь герр Байерс вызвал нас исключительно ради…
— Заключения военного союза, — улыбнулся мужчина. — Всё верно. И начать следует с усиления городских патрулей, особенно в ночное время. Открыто объявлять машину Джины и Леона Кац в розыск пока не стоит.
Потому что тот, кого вы, возможно, смените, всегда ненавидел детей — и нормальных, и крысят. Этого Рихард тоже говорить не стал. Он прекрасно помнил герра Дитриха Свайтенбаха и «антикрысиные» декреты десятилетней давности. Именно этот человек был автором «татуировочной» инициативы, он же первым нанял Котов, и он же разрешил полицейским убивать детей при задержании. И это его людей он, Рихард Ланн, сжёг в заброшенном доме на городской окраине. Гертруда Шённ ненавидела своего министра внутренних дел. Но никого, способного и готового заменить его, просто не существовало. До сегодняшнего дня, когда…
— Свайтенбах опасен, помните об этом, герр Ланн.
— Ничего, главное дотянуть до декабря.
Бесцветные короткие ресницы Вильгельма Байерса чуть дрогнули:
— Почему именно до…
Ах да. Увлёкшись планами, комиссар чуть не забыл о важной детали: нынешний начальник Управления по особым пока ещё не знает о своём будущем назначении. Гертруда Шённ не хотела, чтобы кто-либо из сторонников Свайтенбаха нашёл способ помешать её планам. А сторонников у министра было немало. Больше, чем у странного человека с попугаем на плече. И поэтому о планах знал лишь Рихард.
— Я тоже в чём-то оптимист и надеюсь, что к декабрю мы несколько изменим текущую ситуацию. Достаточно изменим.
— Аа… — по глазам Байерса трудно было понять, поверил он или нет. И всё же, когда он снова заговорил, голос звучал уже сухо и деловито: — Итак, вы сделаете то, что я вам сказал?
— Да, конечно, — Рихард рассеянно взглянул на Карла, внимательно осматривавшего землю под ногами. — Это здравые меры, но я надеюсь, вы оставляете мне некоторую свободу действий?
— Не сомневайтесь, герр Ланн. — Мужчина кивнул. — Зелёный свет любым инициативам. Кстати… не знаете ли вы какого-либо учёного, способного возглавить… хм… экспериментальную лабораторию? Кроме Чарльза Леонгарда?
Рихард тяжело вздохнул и опустил голову. Одного такого учёного он знал. Его бывшая жена Виктория, подруга детства Чарльза Леонгарда, работавшая его ассистенткой. Пожалуй, более талантливого учёного найти трудно — абсолютно все научные разработки Леонгарда велись при её непосредственном участии
— Нет.
— Что ж… возможно, я кого-то найду, — Байерс снова спрятал попугая в карман, игнорируя его недовольную возню. — Мне нужно возвращаться к моим людям. Хотите остаться до конца?
— Думаю, мы найдём другие дела, — Ланн вздохнул. — Сообщите нам, если что-то обнаружите?
— Конечно. Будьте осторожны по дороге.
— Тогда мы вас оставляем. Идёмте, герр Ларкрайт.
Когда они уже снова шагали по раскисшей земле, Карл тихо спросил:
— Вы доверяете ему?
Рихард, не останавливаясь, снова закурил. Ветер бил прямо в лицо, и комиссару постоянно приходилось прикрывать сигарету ладонью. Поморщившись, он наконец ответил:
— У меня хотя бы есть причины ему доверять. И я постараюсь делать это.
— Но вы не сказали ему о Леонгарде и его новой программе…
— Позже, — покачал головой Рихард. — Вильгельм любит рубить с плеча. Сунется к Леонгарду — обломает все зубы, потому что врагов у него пока больше, чем друзей, — какой бы пост он ни занимал. И… любовь слепа и безрассудна, Карл…
Произнося последние слова, Рихард запнулся и быстро взглянул на своего спутника. Ларкрайт не смотрел на него: всё его внимание по-прежнему поглощала грязь под ногами. Комиссар ускорил шаг. До машины они шли молча. Уже заведя мотор, Ланн снова взглянул на инспектора: щёки у него горели от холода. Комиссар завёл мотор и посмотрел вперёд — видимость была нормальная, но всё же он включил фары.
— Мы ведь поможем им… правда? — голос Карла звучал сипло и тихо.
— Управленцам? — усмехнулся комиссар.
— Крысятам.
Рихард вздохнул и крепче сжал руль, до предела вдавливая педаль газа. Он не знал, что ответить. И не знал, зачем вообще ввязался в подобный «военный союз». Может, что-то внутри него ещё верило, что Аннет жива. А может…
— Постараемся, — ответил он.
Разбрызгивая грязь, машина неслась вперёд. Инспектор Ларкрайт смотрел в окно на силуэты чахлых деревьев. К тому моменту, как удалось выехать на ровную дорогу, он уже дремал, прислонившись виском к стеклу. Вскоре голова склонилась на грудь. Видя, что очки падают с носа, комиссар Ланн поймал их, быстро спрятал в карман пальто инспектора. Внимательно посмотрел на спящего молодого человека и отвернулся. Если бы когда-то у него был сын, сейчас ему было бы чуть больше, чем Карлу.
Мимо по пустой дороге с рёвом пронёсся автомобиль на огромных колёсах. Ярко-красных колёсах… Но прежде, чем Рихард успел осознать это, что-то с грохотом ударило по лобовому стеклу и упало на капот. Прокатилось по нему и рухнуло на асфальт.
На треснувшем лобовом стекле остались мутно-алые подтёки. Уже нажимая тормозную педаль и выворачивая руль, комиссар услышал женский хохот и постепенно удаляющийся крик:
— Передай этому выродку Ларкрайту, что мы его ещё поймаем!
От ярости у Ланна потемнело в глазах. Больше всего он хотел сейчас ринуться за чёртовыми Котами. Но должен был попытаться удержать машину от столкновения с идущим вдоль дороги забором. Их всё-таки занесло. От резкого толчка Рихард выругался, но каким-то чудом не выпустил руль. Автомобиль взвизгнул шинами, но наконец послушался, замер.