Завтра не наступит никогда
Шрифт:
– А что не так-то?!
Ее растерянность росла, он и правда никогда не говорил с ней так, они вообще мало разговаривали, все больше молчали. Они занимались любовью и делали это с охотой и довольно часто, смотрели телевизор, иногда прогуливались, даже на выставках бывали вместе и в ресторанах, но если и говорили, то очень мало. Она смотрела по сторонам. Сергей смотрел на нее. Ей это нравилось. Ему, как оказалось, не очень.
– Сережа, я просто пригласила тебя выпить со мной чаю.
– Да, но как ты пригласила?!
– Как?
– Как
Он не пришел к ней! И не перезвонил потом, чтобы извиниться. А она ждала, что он извинится. А он ни в какую! Настроение испортилось окончательно. Пирожные есть она не стала, остывший чай отодвинула и снова уставилась в окно.
Сначала обижалась, потом вдруг ее начали посещать мстительные мыслишки на его счет.
Что он теперь станет делать без своей покровительницы? Ее больше нет, тю-тю! Убили ее! Как же теперь Сереженька будет без госпожи Шлюпиковой по службе продвигаться? Та ведь собиралась его и дальше двигать. Так как теперь?
Опомнилась довольно быстро. Встряхнулась, отвернулась от окна, потерла щеки и даже гадливо поморщилась на саму себя.
Как, оказывается, просто стать подлой. Зачем она о нем так? Ведь известно же, что он оказался очень толковым и способным работником. Все им довольны, включая Маркова. И продвигать он его станет и без погибшей Марго. Нельзя так, нельзя. И прав Сережа насчет ее тона. Она всегда так с ним разговаривала. И сейчас на чай пригласила его неправильно.
И она протянула руку к телефонной трубке, намереваясь исправить ситуацию, пускай бы потом и корила себя за унижение. Заслужила его! И даже улыбнуться попыталась, хотя он и не мог ее видеть сейчас. Но не успела! Ни позвонить, ни приглашение повторить. Ей позвонили.
Позвонила соседка по лестничной клетке, долго всхлипывала в трубку, несла что-то несуразное и снова всхлипывала. Эмме пришлось на нее даже прикрикнуть. Немного помогло. Та заговорила более внятно, а Эмма словно окаменела. Наконец она сумела произнести:
– Что вы сказали?! Что за чушь?! Этого быть не может!!!
– Эммочка, детка, говорю же вам, что все так! Милиция тут была, все расспрашивали, это мне потом жильцы нашего подъезда рассказали.
– Это же чушь!!! Я жива!
– Потому и звоню, чтобы удостовериться! – Соседка снова расплакалась. – Наверное, это… Чует мое сердце… Ингуля это! Вы ведь так похожи с ней…
– Бред какой-то! Зачем она ко мне поехала, когда я на работе?! Это не она! Это неправда!
– Вот и я говорю, что неправда, а они говорят, похожа на вас. А никто, кроме нее, на вас не похож. Мама ваша, так она…
И снова нелепость неслась из трубки. Нелепость, в которую необходимо было поверить, чтобы начинать что-то делать, а не сидеть за столом над остывшим чаем и двумя пирожными, похороненными под салфетками. Но поверить было невозможно!!!
Потом соседка зачитала ей адрес морга, куда увезли убитую женщину, очень похожую на нее, Эмму, это могла быть Инга – ее двоюродная сестра. И она сорвалась с места и помчалась, все еще плохо соображая, куда, с какой целью она мчится и почему одна-то?!
– Прости меня!!! – Она точно помнит, что выпалила это.
И тот, кто сопровождал ее к телу – бр-рр, слово-то какое жуткое, – удивленно на нее покосился. А, ну да, конечно, он же не мог знать, почему она просит у погибшей сестры прощения. Он же не мог знать, что Эмма, как увидела мертвую Ингу, тут же обо всем догадалась и молниеносно приняла решение.
Ингу и в самом деле убили вместо нее. По ошибке. Убить хотели Эмму, и желание это возникло у кого-то как раз из-за Марго. Из-за этой суки, которая всколыхнула старое дело. О нем ведь еще тогда постарались забыть. Слишком опасно было, слишком. И забыли! Сам Марков приказал забыть. И забыли, конечно.
Все забыли, но не Марго. Она вдруг о нем вспомнила, что-то накопала, видимо, о чем-то догадалась. Начала теребить людей, имеющих к этому давнему делу отношение. И по застывшей поверхности пошли круги, да еще какие! Саму Марго убили, потом решили убить Эмму, но ошиблись.
Теперь будет следствие. И следствие это непременно причинами заинтересуется. Ингу-то убивать было не за что! Она была совершенно безобидной, даже немного, совсем чуть-чуть, глуповатой. Правда, Марк называл это наивностью. Но у Эммы на этот счет было свое собственное мнение.
Из-за своей глупости, наивности Инга погибла? Разве не глупость заставляла ее имитировать прическу, манеру одеваться, привычки своей двоюродной сестры? Кто ее заставлял это делать?
Жива была бы сейчас, если бы не подражала Эмме. А что теперь?
А теперь все станут искать убийцу, но ни за что не найдут. Тогда-то никого не нашли и сейчас не найдут. Тогда все скопом помогали следствию. А теперь делать это некому, и Эмма не станет. Ей это не то чтобы не выгодно, это очень опасно для нее. И она будет молчать. Поэтому и попросила прощения у мертвой своей сестры. Потому что знала, что вместе с ней похоронит и те немногие сведения, которыми владела.
– Марк! – громко позвала она, приняв неожиданное решение, которое даже ее немного удивило. – Марк, мне надо поговорить с тобой.
– Что?
Он сидел в соседней комнате в кресле, в расстегнутой до пупка рубашке, с мокрым полотенцем на лбу и остановившимся взглядом.
– Марк, я хочу попросить тебя об одолжении.
– Ты?! Меня?! – Это его как-то встряхнуло, взгляд приобрел осмысленное выражение, и он повернул голову в ее сторону. – О чем же ты меня хочешь попросить, Эмма? Что я могу?!