Завтра опять неизвестность
Шрифт:
– С удвольствием. Чего-нибудь легкого.
– Виски с водой, пойдет?
– Звучит заманчиво.
Барк рассмеялся, будто Эрл сказал нечто забавное, и повернулся к буфету, на котором стояло несколько бутылок и стаканы.
– Со льдом?
– спросил он.
Не заметив нигде льда, Эрл отказался.
– О нет, не надо.
Барк опять рассмеялся, а Новак сказал:
– Садись, Эрл. Бери вон тот стул, он удобнее прочих. Сигару?
– Нет, спасибо.
Эрл сел, положив плащ на колени, но Барк забрал его со словами:
– Не мни плащ, Эрл. Я повешу его в гардероб.
– Не имеет значения. Он и так уже мятый.
Барк засмеялся в третий раз, и Эрл понял, что тот успел выпить; не пьян, но дошел до того состояния, когда все кажется немного смешным.
Комната была невелика и обставлена дешевой стандартной мебелью, но из двойных окон открывался чудесный вид на город, мерцающий во мраке ночи тысячами крохотных огоньков.
Новак сел на край кровати, сложив руки на коленях и испытующе глядя на Эрла; с чуть заметной усмешкой он спросил:
– Не "Бэкингем Палас", да?
– Нормально, - с вымученной улыбкой ответил Эрл, так и не почувствовав облегчения.
– Отлично. Я никогда здесь не останавливался, но в баре, что внизу, бывал.
– А почему бы и нет?
– сказал Барк, тихонько посмеиваясь.
– Почему бы не выпить в баре, а?
– он протянул Эрлу виски с водой.
– Сядь и проветри мозги, - оборвал его Новак. Он продолжал улыбаться, но в голосе слышались суровые ноты.
– Поговорим о деле.
– Чистая правда, - кивнул Барк. Он уже не смеялся, а осторожно сел, потирая рукой свои лоснящиеся красные щеки.
– Правильно говоришь.
Новак раскурил сигару и, с наслаждением затянувшись, сквозь дым улыбнулся Эрлу:
– Сколько тебе лет?
– Тридцать пять. А что?
– Да так, просто любопытно.
– Новак окинул взглядом кровать и в его глазах мелькнул недобрый огонек.
– Однако же, зрелый возраст. В тридцать пять человеку следует знать причины своих поступков.
– Он усмехнулся, видя замешательство Эрла, глаза рассеянно скользнули по его костюму и ботинкам.
– Как ты себе представляешь свое будущее? Уже решил, что будешь делать?
– Не знаю.
– Эрл пошевелил руками и ногами, чувствуя тревогу и беспокойство.
– Никогда не приходилось долго раздумывать. Я ведь небогат, произнес он с бледной улыбкой; но признавшись в этом, Эрл почувствовал раздражение, и волна неуправляемого гнева поднялась в его груди.
– Полагаю, я все делаю правильно, - он поерзал на стуле, поглядел на стакан. Во всяком случае, достаточно правильно.
– Ты безработный, не так ли?
– Да, но это временно.
– Когда работал последний раз?
– По-моему, пару месяцев назад.
– В "Круглом гараже", угадал?
Эрл неуверенно улыбнулся:
– Откуда вы знаете?
– Мы следили за тобой, парень, - пояснил Новак.
– Когда я позвонил тебе сегодня утром, ты меня не узнал. Я назвал имя Лефти Бауэрса, парня, с которым ты сидел в тюрьме. Все, что тебе известно, - что я друг кого-то, с кем ты сидел. Вот так-то.
– Полагаю, вы правы.
– Эрл пожал плечами.
– Да, это все, что я знаю.
– Ладно, не буду темнить, - сказал Новак.
– Хочу только, чтобы ты понял следующее. Во-первых, Лефти рассказал мне, что ты отличный парень, водишь машину, и умеешеь держать рот на замке.
– Так вам нужен шофер?
Барк засмеялся, и Новак, слегка поморщившись, покосился на него.
– Дэйв, налей мне, не сочти за труд.
– О, конечно, конечно, - Барк тут же вскочил.
– Больше, чем шофер, - продолжил Новак.
– Вот почему мы тебя проверяли. Барк когда-то был полицейским, и один его старый приятель нас выручил.
– Парень, которого я знаю много лет.
– вставил Барк. Просто золото, а не человек.
– Должно быть, дело серьезное, - Эрл попытался улыбнуться.
– Такое серьезное, что вы забеспокоились.
– Хорошо, что ты это понимаешь, - негромко произнес Новак.
– Дело действительно важное, можешь поверить. Но успех и безопасность для нас значат много больше.
– Склонив голову, он продолжал разглядывать Эрла сквозь дымные колечки, вьющиеся над его сигарой.
– Я скорее предпочел бы получить тысячу баксов наверняка, чем ухватить сомнительный миллион. Я хочу, чтобы ты это понял. Я человек серьезный.
Из внутреннего кармана пальто он извлек конверт, в котором было несколько листков бумаги. Быстро пробежав их глазами, Новак заговорил снова.
– Итак, что мы имеем: Эрл Слэйтер, родился в Техасе в семье фермера. Шестнадцати лет пошел в армию, обманув призывную комиссию. Попал в воздушно-десантные войска, но после несчастного случая на учениях был переведен в пехоту.
– Новак взглянул на Эрла: - Пока все верно?
– Повредил ногу, прыгая с парашютом, - как бы между прочим уточнил Эрл, пытаясь казаться спокойным; но воспоминания, нахлынувшие после слов Новака, разноцветным вихрем проносились в его голове.
– Порвалась стропа и я стал падать, все быстрее и быстрее.
Он вспомнил, как земля неслась навстречу; казалось, что кукурузные початки тянутся вверх, как маленькие красные щупальца. Говорили, что летел он со скоростью экспресса; каблуки его парашютных ботинок глубоко вонзились в землю под весом падающего тела. Он был уверен, что слышал звук ломающейся кости, похожий на треск сушняка, но врачи уверили его, что это было лишь игрой воображения.
– Пять лет службы, - заметил Новак.
– Нелегко пришлось, а?
– Угадали.
– Через два года после демобилизации тебя арестовали в Галвестоне за угон машины. Дали два года, но через восемь месяцев выпустили. В следующий раз в Мобиле, в Алабаме, ты попался за драку, и на сей раз...