Завтра война
Шрифт:
– Знаем мы эти средства, – заступился за меня Коля. – Бром называется… И вообще, чего ты к нему прицепился?
– Я? Да не цеплялся я. Просто человека жалко, – пошел на попятную Ваня.
– Себя лучше пожалей – столько лет петуха за горло дергать, – бросил из своего дымного угла Переверзев, предпочитавший табакокурение всем видам интеллектуальных игр.
Как и многие заядлые любители животных, Володя был склонен все проблемы сводить к вульгарной биологии. Его любимым диагнозом, который он
Кстати, о женитьбе. О ней, в отличие от поцелуев, я старательно не думал.
Я ненавижу матримонии. Ненавижу как класс – и все.
От одного вида невестиного платья мне становится плохо. А мысль о том, чтобы хлебать шампанское из туфельки любимой и рулить в экзотическую астероидную гостиницу, где уже снят номер для молодоженов, на убранном искусственными цветами флуггере с пупсом на носу, приводила меня в тихое бешенство…
Кроме того, я с трудом представлял себе, как будут выглядеть наши с Иссой матримонии.
Мы по каким обычаям расписываться будем – по нашим или по клонским?
Едва ли Исса будет настаивать на том, чтобы я пил шампанское из ее высокого шнурованного ботинка (а другой обувью младшие офицеры клонов не снабжаются). И это хорошо.
С другой стороны, мало ли какие у Иссы представления о том, как следует выглядеть свадьбе преданной дочери своей Родины?
Может быть, меня подстерегает кое-что похуже пупса и двух обручальных колечек? Мало ли чего от ее Родины можно ожидать…
К счастью, до предполагаемой свадьбы времени оставался вагон. И все эти вопросы можно было со спокойной совестью похерить.
А вот знакомство с родителями Иссы, по-видимому, похерить никак не получится.
«Они обязательно должны благословить нас», – лепетала Исса.
В ее голосе звучала такая убежденность, что я понял: торжественного обеда в обществе бывшего водителя ассенизационного трактора и перлюстраторши переписки чокнувшихся шпионов мне не избежать.
Эх, ешьте меня мухи с комарами!
Хотите верьте, хотите нет, но Хосров меня ошеломил.
Такого на Земле мне видеть не доводилось.
Какого именно – такого? Требуются пояснения.
Начнем с того, что в Хосрове было нечеловечески чисто. Первозданно чисто. Тротуары, скамейки и даже кусты – все это сияло так, как, наверное, наша Земля в первые дни Творения.
И чистота эта казалась совершенно естественной. Я бы даже сказал, единственно возможной.
Нет, поймите меня правильно: в Москве тоже убирают. И блевотиной дорожки в парках заляпаны разве только в дни государственных праздников.
В нашей столице возле урны иногда можно заметить недолетевший до цели окурочек.
В нашей столице все еще не перевелась у некоторых несознательных товарищей привычка прилеплять надоевшую жевательную резинку к первому попавшемуся на пути фонарному столбу или к подлокотнику пластикового кресла в летнем кафе. А у жителей Хосрова такой привычки, кажется, сроду не было (как, правда, и летних кафе).
В нашей столице, бывает, уронит кто-нибудь пакет с чипсами или жестянку из-под ситро, и пойдет себе дальше. Авось робот-уборщик подберет. А у них пакеты с чипсами, по всему видно, ронять запрещено.
И даже собаки у них в Хосрове на клумбах не гадят.
Наверное, уголовной ответственностью запуганы.
Мне ужасно хотелось понять, на чем держится несусветная чистота столицы Клона, которая, как известно, расположена посреди Большой Степи.
Вот я и высматривал роботов-уборщиков – ведь где степь, там и пыль? Но никакой пыли не видно! Куда же она девается? Может, у них роботы усовершенствованной конструкции и в этом все дело?
Высматривал-высматривал… Высматривал-высматривал…
Пока начитанный Коля не объяснил мне, что роботы-уборщики в столице Конкордии практически не используются.
– Тут у них люди убирают. Они ужасно гордятся, что в Хосрове самое большое число «материализаторов» на душу населения.
– Кого-кого?
– Материализаторов, – повторил Коля.
– А что они материализуют, ты, случайно, не знаешь?
– Раньше не знал. Теперь, – Коля победоносно потряс «Свиданием с Конкордией», – знаю. Они материализуют Абсолютную Чистоту. Я не шучу.
– Во как! – удивился я. – Материализуют чистоту…
– И это не считая добровольных контролеров!
– Контролеров?
– Да. Они контролируют работу материализаторов, а заодно подбирают и дочищают недоубранное. У них даже есть Лига Антигрязь! Туда все желающие записываются. И потом на досуге обертки из-под мороженого из клумб выковыривают. И соревнование соответствующее есть: кто больше мусора невзначай подберет, кто больше пыльных поверхностей протрет по дороге с работы…
– А смысл? – спросил я.
– Очень даже большой. Для них по крайней мере. Грязь – она у них не просто грязь. А самый настоящий враг. В смысле метафизическом.
– Каком-каком?
– Метафизическом. Ну как тебе объяснить? Грязь у них – это как в нашей Православной церкви – Сатана.
– Ого!
– И даже хуже, – строго сказал Коля. – А потому все, кто с грязью борется, вроде как духовно растут. Видишь вон ту тетку в светло-голубом комбинезоне?
– В косынке? – уточнил я.
– В косынке.
– Вижу.