Завтра
Шрифт:
Клык продолжал призывать людей к активному сопротивлению, к свержению власти. За ним и другими активными деятелями в толпе, со стороны наблюдали полицейские начальники, в том числе и майор Сергей Шведов, с родинкой на щеке. Сергей указал пальцем на вещающего в толпе Клыка и двое одетых в шапки и маски полицейских в неприметной гражданской одежде пошли в обход толпы в направлении Клыка.
– Россия в опасности! Не дадим нас поработить!
– Чёрта с два! – влез на покрышку молодой человек и стал на перекор Клыку выкрикивать провокационные охранительные лозунги:
– Только с
– Крепкая рука пока что на нашем горле! – выкрикнул неизвестный! Его недовольство подхватили другие.
Клык сместился ближе к дальнему концу толпы, походу давая команду активистам оппозиционерам и обычным людям – всем быть готовыми. Люди слушали Клыка подсознанием и готовились, непредупреждённые, не понятно к чему.
Полицейские, собравшиеся защищать режим, облачённые в защитные латы и пуленепробиваемые шлемы – псы кормящиеся чуть больше чем стоящие сейчас напротив них нищие по сути люди, в мегафон требуют толпу разойтись, угрожают арестами и штрафами, пеняют карантином и опасностью для здоровья больших скоплений людей.
– Вперёд ребята! – скомандовал громко Клык. И толпа двинулась вперёд.
В здание администрации, отделённое от протестующих большими армейскими грузовиками, полетели бутылки с зажигательной смесью и камни. Протестующие, поддавшись благородному призыву и чувству толпы, навалились на грузовики и стали их переворачивать. Загорелись покрышки, которые принесли с собой протестующие. От брошенных бутылок полыхнули кабинеты первых этаже администрации. Огнестрельного оружия у толпы не было.
Часть людей во главе с активистами оппозиционерами побежала к входу в администрацию. Другая часть отделилась и двинулась быстрым шагом к запасному входу, чтобы подстеречь там трусливого мэра города. Но всех их быстро обезвредили полицейские в штатском при поддержке экипированных «тяжеловесов», вычислив их ещё на стадии «кипения» толпы. Активисты успели скрыться.
Чёткого плана, наступательной мощи и революционного опыта у протестующих не было. Численное и качественное превосходство было на стороне властей. Поэтому протест, получивший отпор дубинками и резиновыми пулями, стал стихать.
К Клыку, также в масках как и он, вынырнув из толпы, подошли два одетых в гражданское человека, выдернули его из толпы, ловко скрутили руки и потащили в сторону от направления движения толпы. Бунт был подавлен. Не справившись со страхом, люди стали разбегаться.
***
Клыка доставили в РОВД «Центральное». Заковали в наручники и приставили адвоката. Ему предъявили обвинение в подготовке госпереворота, сопротивление задержанию, нападение на объекты власти, нападение на представителей закона, то есть полицейских.
Ангажированный защитник – пожилая старушка – божий одуванчик в толстых очках и с короткой стрижкой, лениво зевала и особо не возражала любым инсинуациям полицейских при допросе Клыка.
– Киреев Андрей Викторович, – проговорил инициалы Клыка Сергей Шведов, в будущем ставший полковником коллаборантом – начальником полицаев лагеря заключённых, сейчас же ещё бывший ревностным служителем «российского закона». – Две тысячи десятого года рождения, рост, вес… – прочитал на компьютере, Клыка в личном деле, полицейский Сергей.
– Верно, это я, – у Клыка зачесалась лысина и он обратился к адвокату:
– Можно вас попросить почесать мне голову, – женщина подошла к Клыку и с недоумевающим видом почесала ему макушку.
– В такое неспокойное время, такой ерундой занимаешься. Карантин, вирус гуляет, – с укоризной сказал Сергей.
Второй полицейский в штатском, одетый в кожаную куртку, джинсы и кроссовки, вошёл в кабинет следователя. Его звали Антон. Он был коротко стрижен, с горбатым носом и с трёхдневной щетиной. Оба полицейских были простыми операми до 2034 года, но теперь они стали начальником и заместителем политического сыска, и строили из себя деловых дознавателей.
– Вирус и карантин это просто дешёвое прикрытие коррупционных делишек мэра, – ответил Клык. – Я требую, чтобы меня немедленно выпустили.
– Андрей Викторович, не торопитесь.
– Не скоро вам отсюда выйти. Вы обвиняетесь по тяжёлым статьям. Вы признаете себя виновным в том что вы сделали и хотели сделать?
– А что я хотел сделать? – съехидничал Клык.
– Вам бы отвечать на вопросы лучше, в вашем положении. И лучше правильно отвечать.
– А то что? – ухмыльнулся Клык.
– А то получишь крепкий срок, лет на двадцать, а то и пожизненный!
– Признаёте свою вину, Андрей Викторович?
– Да в чём я виновен?! В том, что был на площади в неправильное время? Так это был день, нам ещё пока что не запрещено гулять? Может я голубей кормил просто… В чём, в чём вы меня обвините, в желании лучше жизни для себя и своего народа, справедливости? Тогда виновен.
Клыка не пугали ни решётки ни наручники ни тюрьма. Он уже ничего не боялся. Самое страшное с ним уже случилось. Он определился в жизни и понял своё в ней место и это место не было самым лучшим и это место не было хорошим для его соотечественников. А также он понимал кто сидит перед ним.
– В партии состоите, кличка, прозвище есть? – спросил Антон.
Клык отрицательно помотал головой.
– Раньше состоял, теперь нет.
– У тебя богатое прошлое: армия, спецподготовка, озлобление на систему, натаскиваешь молодёжь – хороший кандидат в террористы. Есть информация от свидетелей, что вы, в составе группы, совершали нападения на загородные дома, автомобили и предприятия бизнесменов и чиновников с целью обогащения а также устрашения, оставляли идеологические артефакты после себя, так сказать. Пришьём ему статейку? – посмотрел на второго полицейского Сергей.
Адвокат Клыка зашевелилась, но тут же успокоилась «обласканная» суровым многозначительным взглядом Шведова.
– Шейте, шейте, портные. Вам нас, народ, не остановить…
– Печёшься о народе? А я не народ? Ты против меня пошёл воевать на улицу?
– Смотря на чьей вы стороне, – посмотрел недобро Клык на Шведова.
В кабинете повисла напряжённая тишина. Шведов разглядывал Клыка, который пялился в пол, не желая даже смотреть на полицейских.
– Значит ты коммунист? Идейный.