Завтрак в постели
Шрифт:
Солнца не было. Лишь сероватый утренний свет наступал на ночную тьму, открывая взору Мэдисона все новые и новые подробности городского пейзажа. Однако пасмурная погода совсем не соответствовала его настроению.
Ему казалось, что в жизни у него еще не было так солнечно на душе, как в этот день.
Однако переполнявшее его счастье заставляло Картера испытывать вину, чувствовать себя еще большим негодяем, чем самые отпетые сказочные злодеи.
Молодой человек все еще не оделся. Обернувшись через голое плечо на свою кровать, он обратил внимание на то, что она хранит отпечаток его тела. Спал он отлично, как убитый – так обычно спят люди с чистой совестью, которых не мучит чувство вины.
Работа. Вот что ему необходимо! Тяжелая, изнурительная, захватывающая все его существо, все его мысли! С сожалением бросив в окно последний взгляд, писатель подошел к небольшому квадратному столику посреди комнаты и поставил на него пишущую машинку. И когда он снял с нее чехол, вложил в каретку девственно чистый лист, достал из папки четыреста с лишним страниц своего незавершенного творения, уложил их справа от машинки и нацепил на нос очки – только тогда Картер Мэдисон занял свое место у рабочего стола. И уставился в пространство перед собой.
Господи! Был ли он хоть раз за свои тридцать четыре года так поражен видом женщины, как прошлой ночью? Нет! Картер был в этом уверен. Иначе он бы вспомнил.
Она была чертовски мила, когда стояла в дверях босая и со спутанными волосами. Вот только халат был ужасен – бледно-голубой, шерстяной, под стать какой-нибудь старой деве. А из-под халата высовывался подол бледно-желтой нейлоновой ночной сорочки. Мэдисону в жизни бы не пришло в голову, что такой костюмчик вообще может вызвать у него какие-нибудь чувства, кроме отвращения, но именно в этот, самый первый миг их встречи он ощутил, как в нем медленно поднимается волна желания.
Проследовав за ней в кухню. Картер уже и вовсе перестал думать о хозяйке просто как о «милой» девушке. Когда Слоун наклонилась к комоду, чтобы достать из ящика льняную салфетку, молодой человек сразу же живо представил себе обнаженное – стройное и податливое – тело под этим уродливым голубым монстром.
Мэдисону не сразу удалось проглотить кусок сандвича. От волнения у него и так пересохло в горле, а уж когда он заметил острые, выступающие бугорки на полукружьях грудей, он вообще едва не подавился. Впрочем, он не питал никаких иллюзий и не рассчитывал, что ее соски напряглись из-за его невероятного мужского обаяния. Просто в кухне было очень холодно. Вот и все. Но какова бы ни была причина, он не мог оторвать глаз от ее груди и лишь огромным усилием воли сдержал себя и не пустил в ход руки.
Однако еще больше его поразили глаза Слоун. Они были прекрасны – нежного серо-голубого цвета. Мэдисон был уверен: она и не знала, что ее глаза способны многое рассказать о ней. В них пряталась грусть. Боль. Отчаяние. Усталость. Она была похожа на маленького зверька, которого прежде так часто били, что он боится вновь получить тумака.
Именно это остановило его. Не будь ее взгляд таким затравленным, он обязательно поцеловал бы Слоун, когда они стояли у лестницы. Да, поцеловал бы! Лишь выражение ее лица остановило его. Он вдруг подумал, что она может его выгнать.
К этому моменту он абсолютно забыл об Алисии, Горячее, пульсирующее желание наполнило Мэдисона, и ему казалось, он просто с ума сойдет, если немедленно не дотронется до Слоун. В висках у него стучало, все здравомыслие куда-то улетучилось. И не только здравомыслие. Но и чувство долга, ответственности, моральные принципы… Ну и черт со всем этим! Разум Мэдисона уже замолчал, всей его сущностью управляло одно тело. Ах, если бы не этот ее испуганный взгляд!
Вскочив из-за стола, он принялся метаться по комнате, как тигр в клетке, поминутно вытирая вспотевшие ладони о штанины, потому что от одной мысли о Слоун его вновь бросило в жар.
– Ах ты сволочь! – прорычал он, обращаясь к самому себе. Ведь судя по всему, Слоун Фэйрчайлд была порядочной женщиной, которая пришла бы в ужас, узнай она, что за мысли лезут ему в голову. – Подумай только, ты же обручен с ее лучшей подругой! – напомнил он собственной персоне с отвращением. – Ты приговорен, старина!
Картеру подумалось, что он заговорил бы совсем по-другому, если бы был приговорен к тому, чтобы провести месяц со Слоун.
Но рукопись звала его, манила к столу.
– Понял, – громко проговорил он, будто устыдившись себя самого. – Я для этого сюда и приехал. Работа – вот что у меня на первом месте!
Сцепив пальцы в замок, Мэдисон вытянул руки вперед, а затем уселся за стол. Он молча смотрел на чистый лист бумаги, положив пальцы на клавиши машинки. И вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. А как поступил бы его герой, если бы приехал ночью в дом к красивой женщине, которая вышла его встретить, не успев даже толком одеться?
– Глупый вопрос, – насмешливо пробурчал себе под нос Картер. – Это же литература. Как захочешь, так твой герой и поступит.
Тем не менее он дал волю своей фантазии. Если бы он был Грегори – главным персонажем, а не Картером Мэдисоном, весьма порядочным и сдержанным молодым мужчиной, то, конечно, направился бы за мисс Фэйрчайлд в кухню. А увидев, что ее соски напряглись, Грегори наклонился бы к ней через стол, взял бы ее грудь в руку и ласкал до тех пор, пока она не отвердела бы, а сосок не стал круглым и твердым, как жемчужина.
"Картер, это безумие», – твердил его разум.
"Не важно, – возражало его желание. – Это не больше чем фантазия. К тому же тебя ведь не повесят за фривольные мысли».
Грегори – да тот смахнул бы все со стола, поднял ее и…
Нет, нет, нет! Так дело не пойдет! Это неэстетично!
На полу? Но там слишком холодно. И тоже некрасиво!
– Погоди-ка, кажется, я придумал! – тихо сам себе сказал Картер.
…Грегори медленно поднял бы ее со стула, поставил на ноги. А она бы стеснялась, зажималась и слабо сопротивлялась. Но как только его губы коснулись бы ее губ, Слоун всем телом прижалась бы к нему… Вот Грегори обнимает ее, страстно целует, проникая языком в теплую сладость ее рта, а затем, не выпуская из своих объятий, подводит и сажает ее на тумбочку. Сначала она пытается остановить его, но он развязывает пояс халата, и Слоун больше не вырывается. Грегори не спеша разводит в стороны полы ее халата и видит… желтую ночную сорочку… возможно, такую же уродливую, как и это голубое чудовище…
– Черт! – выругался Картер вслух. Он потер глаза, стараясь думать о Грегори и его проблемах, но собственные проблемы рвались наружу из тесных джинсов, и он ничего не мог с этим поделать.
"Не глупи, это всего лишь твоя фантазия.
Представь себе, что на ней и вовсе не было ночной сорочки. Представь, что она…"
…Грегори не спеша разводит в стороны полы ее халата и видит обнаженную грудь, нежные коралловые соски, которые еще больше напрягаются от малейшего прикосновения. Он трогает их и снова целует ее. Мнет их. Дразнит. А потом опускает голову и начинает ласкать один сосок губами. Слоун уже обезумела от его ласк, она тихо постанывает, сжав его тело ногами. И когда он отпускает сосок, последний раз проведя по нему языком и оставив на ее пылающей коже влажный след, она протягивает руку и…