Завтрашний взрыв
Шрифт:
Не дожидаясь ответа от удивленного таким поворотом событий сотника, Степа бросился к выпасу, на котором находились стреноженные лошади их полка. Но внезапно он остановился, повернулся к ветерану и произнес весомо и сурово, словно отдавая приказ:
— Господин сотник, прошу тебя, присматривай особо за теми разбойниками, что пришли в монастырь с атаманом Чеканом. Может, они и по зову души ополчились на защиту отечества, но все же не поворачивайся к ним спиной. А вместо себя я к тебе приставлю пограничного стража, Ванятку. Ему верю.
Сотник несколько секунд пристально глядел в глаза стражнику, затем поднялся, ответил по-военному коротко и веско:
— Все понял, братец. Учту.
Степа со всех ног бросился к своему коню, привычно придерживая на бегу левой рукой висевшую на поясе боевую казацкую саблю.
Теплый майский вечер благоухал ароматом цветущих яблонь. Они вновь сидели втроем в саду, в том же укромном уголке, за вкопанным в землю старым добрым столом, и по очереди рассказывали друг другу о том, что произошло с каждым за год разлуки. Рассказы эти не были плавными и последовательными, они часто перескакивали с одного на другое, то возвращаясь в самое начало, то подробно описывая самые последние дни. Михась довольно долго говорил об отшельнике, отце Серафиме, но почему-то лишь вскользь упомянул об Анюте и ни слова не сказал ни о том, как учил ее рукопашному бою, ни о том, как почти целый месяц жил с ней вдвоем в ее избенке. Он опустил все эти подробности, сам толком не понимая почему. Просто ему не хотелось об этом говорить именно сейчас, глядя в сияющие счастьем глаза своей невесты. Катька, почувствовав какую-то недосказанность в повествовании брата, хотела было вернуться к некоторым эпизодам, но Михась принялся описывать сражение на Оке-реке и свою почти сказочную встречу с Разиком в самый критический момент боя. А потом он сам стал задавать вопросы, и Джоана, перейдя на английский, в ярких красках описала, как тот же Разик неожиданно явился к ней в замок, причем тоже весьма своевременно, и защитил ее от домогательств одного негодяя, сэра Томаса. Разик в беседах с Михасем уже упоминал об этом, но, конечно же, не так живописно, как Джоана. Потом Катька, смеясь, рассказала про первое знакомство леди Джоаны с русской баней. И сразу же, перейдя на серьезный тон, поведала Михасю, как мужественно и находчиво его замечательная невеста помогала лешим спасти из лап самого Малюты Скуратова молодого пограничника, прискакавшего в столицу с Засечной черты с вестью о готовящемся набеге. Михась опустился на колени перед Джоаной и принялся целовать ей руки.
Катьке уже изрядно поднадоели эти почти непрерывные лобзания. «Они что, не нацеловались за те почти шесть часов, которые провели вдвоем в моей, между прочим, светелке?» — с легким раздражением подумала девушка и, чтобы отвлечь влюбленных от их занятия, с лукавой улыбкой произнесла вслух:
— Ты, братец, я смотрю, хочешь после столь долгой разлуки отделаться от невесты одними лишь поцелуями? Не выйдет! Где, например, дорогие подарки к свадьбе? Год пропадал незнамо где, а к радостной встрече совсем не подготовился. Мог бы, кстати, и родной сестре подарочек припасти. Давай дари что-нибудь! Раз ты успел повоевать, значит, должны быть трофеи!
Михась сперва растерялся, приняв ее высказывание за чистую монету. Но Джоана, поняв, что подруга, разумеется, шутит, первая засмеялась и воскликнула:
— Вот он, самый драгоценный подарок! — и обняла жениха.
— Ну, это для тебя такая драгоценность, — притворно надулась Катька. — А для меня можно и что-нибудь подешевле: платок али перстенек!
Внезапно
— Катюха, сестренка, а ведь есть у меня для тебя подарок-то!
Михась сорвался с места и помчался в конюшни, где осталось его седло с чересседельными сумками. Вскоре он вернулся, пряча правую руку за спиной:
— Угадай с трех раз, сестренка, что я тебе подарю!
— Шубу соболью, сундук с перлами, фонтан с лебедями! — скороговоркой протараторила Катька. — Угадала?
— Конечно!
Михась вынул руку из-за спины и протянул ей персидский кинжал.
— Ну надо же! Спасибо, братик, — растроганно произнесла Катька, на сей раз совершенно искренне.
— Она у нас девушка необычная, любит не кольца и серьги, а ножи и кинжалы, — пояснил Михась, обращаясь к Джоане.
— Я уже успела это заметить, — улыбнулась Джоана.
Между тем Катька вынула кинжал из ножен, взвесила на ладони, перевела из руки в руку, сменила прямой хват на обратный.
— Клинок неплохой, — прокомментировала она свои впечатления. — Рукоятка удобная, хотя в обратку хват похуже, чем впрямую. И набалдашник забавный.
Михась, у которого ранее не было времени особо рассматривать кинжал, с любопытством взглянул на набалдашник. Он был сделан в виде лысой головы с надутыми щеками и высунутым языком.
— Действительно, занятная вещь, — сказала Джоана, также принимавшая участие в осмотре интересного образца холодного оружия.
— Хочешь, милая, я и тебе подарю точно такой же? — нежно обратился к невесте Михась.
— Сколько же их у тебя? — удивилась Катька.
— Три.
— Три?! И зачем они тебе? Где ты их взял? Неужто и вправду готовил подарки?
— Да нет, конечно, я о подарках-то даже и не думал, — честно признался Михась.
Он рассказал девушкам, как во время разведки возле неприятельского стана на него напали трое неизвестных. Он ни тогда, ни сейчас не придал этому эпизоду особого значения, поэтому поведал о нем вкратце. Но Катька, к удивлению Михася, почему-то весьма заинтересовалась сим происшествием и принялась подробнейшим образом расспрашивать обо всех деталях. Когда Михась выдохся и почти взбунтовался, она наконец отстала от брата со своими вопросами о ночной схватке, но тут же объявила, что у нее есть срочное дело и ей нужно покинуть приятную компанию родных и близких. Михась с Джоаной, разумеется, не стали возражать, и Катька поспешно удалилась, унося подаренный кинжал.
Боец особой сотни тайного Лесного Стана Катерина интуитивно почувствовала, что история, рассказанная Михасем, может представлять серьезный интерес. Однако сама она не смогла бы внятно сформулировать, в чем именно мог состоять этот самый интерес и какие действия необходимо предпринять, чтобы расследовать сие загадочное происшествие. Поэтому Катька решила передать полученную информацию старшему, более опытному товарищу — особнику Фролу, работавшему в Москве под прикрытием. У них были оговорены места и способы связи, ранее они несколько раз встречались и проводили совместные операции, последняя из которых была направлена на спасение из опричных застенков пограничника Ванятки. Но вот только Фрол после этой самой операции как в воду канул и больше в условленном месте ни разу не появлялся. После недолгих размышлений Катька решила не ждать очередной встречи, которая могла бы состояться в лучшем случае только через пять дней, а просто оставить сообщение, содержащее добытые сведения, в тайнике. К тому же девушка не была до конца уверена, являются ли эти сведения действительно срочными. В общем, когда у Фрола, наверняка занятого чем-то чрезвычайно важным, появится соответствующая возможность, то он проверит тайник, найдет ее записку и определит их дальнейшие действия.
Катька прошла в отдельно стоящую избу, которую обычно занимали особники. Сейчас изба, естественно, пустовала. Девушка села за стоявший там стол, достала из сундучка письменные принадлежности и довольно быстро и сноровисто составила шифрованную записку. Искусство тайнописи или цифрования букв, кратко называемое цифром или шифром, было давным-давно известно во всех более-менее цивилизованных государствах и, разумеется, широко применялось особниками Лесного Стана в их деятельности. Только одно выражение, «от повелителя», Катька написала безо всякого шифра, чтобы избежать возможных неточностей при расшифровке.