Заяц, стань тигром!
Шрифт:
Кураж — это всегда веселье, приподнятое настроение. Редко люди куражатся, находясь в дурном расположении духа.
Кураж всегда идет в паре со смелостью. Мы делаем то, что в обычном состоянии никогда не сделали бы.
Примером тому анекдот:
Бандиты собрались брать банк: маски надевают, передергивают стволы, гранаты по карманам рассовывают. А один, рыжий, сидит в углу, курит. И вдруг заявляет: «Нет, ребята, я не пойду». Тут же шквал возмущения: «Ты чего? Умом тронулся? Сдрейфил?» Рыжий затоптал бычок, сплюнул: «Да куражу нет!»
Как
Первое: пойти на риск. Второе: не побояться шокировать своим поведением окружающих, показать себя с другой стороны, сломать стереотип восприятия вас окружением. В-третьих, самое главное, — решить определенную творческую задачу.
А что не позволяет войти в состояние куража? Боязнь рисковать и привязанность к формальным действиям.
Кураж куражу — рознь.
Пьяный кураж. От истинного куража отличается, как страус от орла.
Эпизодический кураж. Он сродни дождю в засушливое лето: непредсказуем и случаен.
Оба — спонтанные, почти не зависящие от целенаправленной воли человека.
Периодический кураж. Для некоторых это, как зубы почистить. Тамада, куражась, постоянно проводит застолья. Специально вызывают у себя это состояние творческие люди. В любом случае на периодический кураж способна только личность зрелая, достигшая в чем-либо высокого уровня профессионализма. Если лектор плохо знает материал, то кураж его только погубит: зал не воспримет его.
Но и не вдаваясь в философию куража, послушайте хоть раз любого охотника или рыболова, посмотрите на их светящиеся лица! Вот, к примеру, рассказывает настоящий охотник:
— А это уже было в Сахаре, где я давно уже мечтал поохотиться. Выхожу из машины, ружье в руке. И вдруг выскакивает лев. Нажимаю на курок — осечка! Я в кабину — мотор заглох. Тогда я в момент — ласточкой — на дерево…
— А разве в Сахаре есть деревья?
— Ну, кто обращает внимание на такую мелочь в минуту опасности?! Вот черт, сбил…
Куражась, мы становимся немного другими — такими, какими бы хотели быть, такими, какими бы хотели, чтобы нас воспринимали окружающие.
Конечно, вдохновенно играть себя желаемого — не фунт изюму съесть. Но попробовать стоит — а вдруг как заново на свет родитесь? Так, как Иван-храбрец, удалой молодец, сиганувший в котел с кипящим молоком и вынырнувший писаным красавцем. Слабо?
А не слабо было в детстве изображать из себя Д'Артаньяна, Айвенго или капитана Немо? И драться за эти роли со всем двором? А мать никогда не могла докричаться в окно, что пора обедать, делать уроки, ужинать. Разве мог Д»Артаньян променять голодное веселье на скучный ужин, шпагу на портфель?
А теперь вы чинно ходите с портфелем в присутствие, боитесь потерять работу и играете скучную роль чиновника, а вечером — роль усталого отца семейства, добропорядочного диванного мужа. С вами скучно людям на работе, скучно детям, скучно жене. Положа руку на сердце, вам и самому скучно наедине с собой. Но куража вы теперь боитесь, как черт ладана.
А жизнь требует куража. Кураж для нее, как хорошие дрожжи:
Мы мучаемся не от того, какие мы есть, а от того, что не можем стать такими, какими хотим быть. Проще говоря, не смеем покуражиться.
Каким вы видите себя в идеале?
Ну вот, значит таким вы и можете быть в действительности. Только смелости не хватает для куража. А ведь терять по сути дела нечего, кроме своих косных привычек, которые сродни кандалам. Кураж вытаскивает на свет божий лучшую часть нашей души. Редко, куражась, рядятся в идиота. Дайте же развиться той части своей души, которая сможет заполнить мир вокруг вас красками и звуками! И может прав был Шекспир, утверждая, что жизнь — театр, и если мы будем играть лишь самих себя, то проиграем жизнь.
«Жизнь — это кабаре, старик», — любимое выражение знаменитой певицы Лайзы Минелли.
Девятая глава
ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ
В жизни все фальшиво. Есть только одна истина, и эта истина — смерть.
— Истину вскрыл?
…Вера свернулась клубком.
Смерть всполошилась.
Самое таинственное в жизни каждого человека — это его смерть.
Все религии мира и философские системы были порождены страхом человека перед смертью. Величайшие умы человечества испытывали неподдельный ужас перед расставанием с жизнью: Чингисхан, Наполеон, Лев Толстой, Фрейд.
У нас о смерти принято молчать или философствовать. Абстрактная смерть никого не страшит. И говорить о ней можно без опаски, ссылаясь на такие испытанные временем источники мировой культуры как Египетская Книга Мертвых и тибетская Бардо Тодол, Агни-Йога и древнеиндийская Бхагават Гита. Многие с любопытством читают Моуди.
Но все ли верят написанному? Ведь проверить на собственном опыте можно один только раз, но после этого уже ничего не расскажешь… Пережившие клиническую смерть видят лишь начало пути, лишь первый виток перехода. Это еще не смерть.
Страх собственной смерти — самый сильный из человеческих страхов. Он конкретен — потому и живуч. Когда смерть подходит совсем близко — умирают наши родственники или близкие друзья, мы пугаемся, примеряя ее к себе. И этот сковывающий душу ужас часто приводит человека к крамольной мысли о целесообразности жизни и нашей роли на земле.