Займ на любовь
Шрифт:
Однако Мира с некоторым внутренним ужасом осознала, что такой подход ей куда больше импонирует, чем восторженно-приподнятое поведение Николая, больше отдающее театром, нежели искренностью. Да и… оказывается, она скучала по этой жестковатой иронии, с которой звучал голос Станислава. И успела забыть джае, как сильно его голос на нее воздействует — все тело пробирает дрожью, могучей волной реакции на мощь присутствия этого Гончаренко.
Черт! Недельный перерыв в общении ей явно не пошел на пользу. Никогда… Ни разу за все те годы, что в этих кругах крутилась и общалась, Мира не… проникалась симпатией, скажем так, к тому, кто потенциально мог попасть в объектив ее камеры. Она, в принципе, не западала ни на одного из всех этих властьимущих, слишком много грязи видя под изнанкой дорогих классических пиджаков…
Не ко времени вспомнилась совершенно чистая и так одурительно пахнущая шелковая подкладка того пиджака, что все еще висел у нее дома. Елки-палки! Ей стоило встряхнуть мозги!
И брать пример с самого Гончаренко. Стас вон стоит перед ней непоколебимой глыбой, и будто излучает полное равнодушие. Сложно поверить, что именно этот мужчина всего семь дней назад сжимал ее в объятиях с таким напором, что у Миры дышать не выходило.
Понимание того, насколько ей пора отсюда уходить, пусть это даже будет похоже на позорное отступление, рухнуло на плечи, придавив то хорошее настроение, которое захватило с утра. А Мира сейчас точно не хотела анализировать и делать выводы в этом направлении, ей еще работать надо.
— Что ж, рада была встрече, — резковато отвернулась, оборвав контакт взглядов, который словно иссушил ее изнутри. — Но должна вас покинуть, мне еще необходимо согласовать несколько прямых эфиров. Николай, я вас найду, когда будет…
— Это новая мода такая? Одна сережка? Не разбираюсь в моде. Или ты потеряла вторую, белла? — вообще проигнорировав ее попытки улизнуть, будто она молчала, Станислав вдруг сместился на шаг в сторону, перекрыв ей путь.
Теперь ее действительно, кажется, было не видно за этими мужчинами. Миру словно закрыли ото всех, потому как Николай никуда не отдалялся, просто молча наблюдал за ними с некой притаённой усмешкой, то и дело заинтересованно поглядывая на брата.
Он же, Станислав в смысле, протянув руку, пальцами ловко обхватил украшение, про которое она уже и забыла! Еще один стремительный мужской жест, и Мира осознала, что с нее сняли это украшение…
— По какому праву?!.. — начала было она возмущаться, просто от того, что ситуация выходила до неприличия двузначной, усилив и так выраженную растерянность и внутренний дискомфорт Мирославы.
— Тише, я все равно не поверю, что тебе эта булава нравилась. Наверняка, голова уже раскалывается, — без какого-либо угрызения совести или морали, заявил этот наглый тип, пряча сережку в свой карман. — Не знаю, кто подбирал украшения, но они явно тут лишние. Ты сама — свой главный бриллиант, белла. А сегодня, так и вовсе ослепительна, — Стас усмехнулся со столь свойственной себе иронией, которая категорически не позволяла разобраться: искренне говорит или вновь пытается манипулировать, рассчитывая на что-то?
А у нее внутри все равно что-то дрогнуло. Предательски ослабло, пронзило, затрепетав странным эхом, в самом солнечном сплетении…
Самое паршивое — Мира понимала, насколько это неправильно!
— Вы тоже хотите в прямой эфир, Станислав? — сделала вид, что не заметила всего, что слишком двояко можно было истолковать, натянула на лицо самое невозмутимое выражение профессионального интереса. — Осветите мне вопрос нового налогообложения?.. Ах, нет, там же по ФОПам и мелким предпринимателям внесли изменения, это точно не ваша сфера, вряд ли стоит брать экспертом. Куда же вас вставить? — подняла руку, прижав пальцы к подбородку, как отгородившись от него.
Словно считала, что он комплименты ей отвешивает, чтобы в эфир попасть.
Одновременно сделала шаг назад, единственное пространство, которое ей оставили, возможно, оттого, что там Клим прикрывал.
Усмешка Стаса превратилась в саркастичную ухмылку.
— Я и сам себя вставить куда угодно могу, при желании. А мы уже обсуждали, Мира, что выступать в ваших эфирах я никакого намерения не имею…
— Стас!..
В этот раз не Мира его прервала. Хоть и хотелось после заявления, отдающего явной похабщиной. Однако сейчас им всем по ушам резанул совсем другой женский голос.
Станислав чуть поморщился, будто бы не желал разговаривать с той, кто так настойчиво пыталась пробиться через его охрану за их спинами. Удивительно, то ли Мира была так сосредоточена на Станиславе, то ли сами охранники оказались настолько профессионалы, что она даже не замечала суеты, пока женщина не заговорила, тоже, наверное, поняв, что дело не выгорит.
А Мирослава…
Она вот точно не желала общаться с этой женщиной, которую узнала по голосу. Впрочем, не хуже ей было известно и то, что если Марина Витальевна Залевски, работающая в столице прокурором, чего-то себе в голову возьмет, сбить ее с пути почти невозможно.
И прямо как-то так неприятно стало… Даже гадко.
Потому что иногда вообще не хочется быть НЕ дурой.
Скандал, между тем, тут явно никому на руку не был. И после того, как Станислав едва полуобернулся и кивнул Владу, Марине таки позволили приблизиться.
— Стас!.. — прозвучало прямо с придыханием. — Николай… — в противовес, бросила мимоходом Марина, и не обернувшись.
— Марина, — так же прохладно отозвался Николай… Будто она его мало радовала своим появлением.
Смотрела она исключительно на Станислава, как бы и не замечая других, еще и так смотрела… В общем, Мира не знала, как там оба Гончаренко, а ей прям неловко стало, что увидела далеко неприятную себе женщину в плену таких пылких чувств (сарказм, конечно, но зрелище было то еще).
Ну и в целом — почти отвратно. Вся ситуация скопом — до тошноты.
Достаточно было взглянуть на то, как по-собственнически холеные пальцы Марины ухватились за локоть Станислава…
Разочарование оказалось слишком ощутимым… Видимо, она о нем была лучшего мнения. Или просто… Взыграло что-то абсолютно незнакомое, злое и горькое в душе!
И даже то, что Станислав, так и не оторвавший прямого взгляда от Мирославы, тут же как-то так невзначай повел плечом, стряхнув эти самые пальцы с красным маникюром с рукава, не стерло привкуса жгучей горечи в горле.
— Я никак не могу до тебя дозвониться, Стас, — голосом, который Мира точно никогда от этого прокурора не слышала, да еще и изогнувшись, словно красотка из Инстаграма, протянула женщина. Встречаясь с ней больше в суде, ни разу Марину такой не видела… — Мы так и не закончили тогда, и я специально приехала, не сомневалась, что ты будешь здесь.
Женщина вновь протянула руку, словно не осознавая, что это явно мужчине не по вкусу. Вот тут Гончаренко-старший к ней обернулся…
Взглядом Стаса можно было к полу приплющить, кажется. Или в бетон вкатать, таким тяжелым Мирославе мужской взор, обращенный на Марину, показался. Однако, к его чести, наверно, ни один мускул на лице не выдал то, что ему претит подобное поведение… Будто бы просто намекал на неуместность такого представления.