Зазеркалье войны
Шрифт:
– Значит, не испытывают стресса, да, магистр Винду?
– с непонятной интонацией протянул Тофу и, наткнувшись на недоуменный взгляд зелтронки, поспешно сказал:
– Простите, это я так, вспомнил давний спор. Спасибо Вам, мисс, что не оставили сержанта, - искренне поблагодарил он зелтронку, пропуская её вперёд, в предусмотрительно раскрытую помощником дежурного дверь контрольно-пропускного пункта.
– Генерал, сэр..
– выскочил было с докладом дежурный, но Ирис остановил его коротким взмахом руки.
– Не надо, Лом, я вижу, что всё в порядке. Нам надо подождать тут кое-кого. Не помешаем?
– Нет, сэр, - несколько растерянно ответил капрал и юркнул обратно в свой "аквариум". Тофу и Схема вышли на крыльцо
– А зачем вы искали Талику?
– спросила несколько успокоенная согласием Тофу Схема.
– Она единственная, кто нашёл подход к стафф-сержанту, - признался Тофу.
– Он ей доверяет, а она... надеюсь, я в ней не ошибся.
Он облокотился на перила, похлопал себя по карманам, вынул портсигар, раскрыл и достал леденец.
– Будете?
– спросил джедай, протягивая портсигар с конфетками зелтронке.
– Дурацкая привычка, - чуть виновато признался он.
– Я так после одной миссии - давно, ещё до войны - курить бросал. И вот - курить бросил, а портсигар с леденцами уже двадцать лет с собой таскаю...
– А леденцы с тех пор хранятся, или обновляете запас?
– немного нервно улыбнулась зелтронка, радуясь возможности отвлечься от переживаний.
Её взгляд то и дело обращался к едва различимой в темноте дороге, совсем недавно проложенной к базе республиканцев.
– Конечно, обновляю, - джедай закинул леденец в рот и причмокнул.
– Особенно имея в падаванах вуки. Он у меня страшный сладкоежка.
Слева в ДОТе чутко шевельнулось рыльце Е-Веб - ещё один признак войны, пришедшей на Зелтрос: теперь в ДОТах постоянно дежурили расчёты. Значит, сенсоры уловили движение на дороге, и наводчик взял визитёра на прицел.
И действительно, вскоре показались огни фар приближающегося спидера, а менее чем через минуту он остановился у КПП. Талика, сидевшая на пассажирском кресле, коротко шепнула что-то водителю и вылезла из салона.
– Генерал, Илана, - поздоровалась с встречающими Талика.
– Я могу увидеть Чимбика?
– Я Вас провожу, миссис Варес, - Тофу распахнул перед ней дверь и приказал вскинувшемуся Лому:
– Сделайте миссис Талике Варес разовый пропуск на территорию, под мою подпись.
– Сэр, - клон затарабанил по клавиатуре терминала и через полминуты протянул в окошко серую пластиковую карточку, подхваченную Тофу.
– Пойдёмте, - пригласил он Талику, отдавая ей пропуск.
Чимбик лежал на койке в кубрике, глядя в потолок и старательно копошась в себе, в попытке понять - что же с ним не так? Он раз за разом прокручивал перед собой картины прошлых боёв, анализируя и переживая совершённые ошибки: где не смог прикрыть огнём, где не распознал угрозу, где не успел отвести людей из-под удара, а теперь - непростительно долго соображал, что делать, и опять его промедление стоило жизней... многих жизней.
Сержант настолько погрузился в себя, что не заметил, как из кубрика исчезли Блайз и Щелкунчик, оставив его одного. То, что в кубрик вошёл посторонний, он тоже понял не сразу - лишь когда его носа коснулся аромат духов, столь чуждый и неуместный в казарме. Тело отреагировало до того, как включился мозг: Чимбик ухватил лежащий на снаряжении пистолет, вскинул... и понял, что целится в Талику.
– Вы?
– растерянно и, одновременно, беспомощно спросил он, опуская оружие.
– Мэм, я...
Чимбик отложил пистолет, встал, не в силах посмотреть Талике в глаза и не зная, куда деть руки.
– Вам лучше уйти, мэм, - наконец глухо произнёс он, глядя в пол.
Клон и раньше не понимал, чем вызывает симпатию этой зелтронки, зато теперь он точно знал, почему не заслуживает её. С самого детства он привык быть лучшим, добиваться успеха, не терпеть неудач. Это был даже не вопрос абстрактной гордости, а требование к выживанию. Если ты не достаточно хорош, то ты никому не нужен. Сержант повзрослел, но заложенная с детства система ценностей осталась прежней. Он опять проиграл, и из-за него погибли десятки ни в чём не повинных гражданских. Таких же, как Талика. И когда она узнает об этом, то поймёт, что он не заслуживает ни уважения, ни любви, ни принятия в семью - как можно любить того, кто не способен защитить своих близких? По мнению самого сержанта, ему и в ВАР было не место. И теперь он просто стоял и ждал, когда Талика уйдёт прочь, навсегда унеся с собой тепло и уют дома, который он осмелился считать почти своим.
Но, вопреки его словам и здравому смыслу, зелтронка не ушла. Она молча подошла к опустившему голову клону и обняла его, с головой погрузив в чувство всепоглощающей любви. Эта любовь вобрала в себя тысячу оттенков: теплоту и нежность материнских объятий, не знакомых сержанту, искреннее беспокойство и безмерную радость от того, что Чимбик жив и здоров, безоговорочную поддержку и иррациональное желание защитить его, одного из элитных воинов Республики.
Это всепоглощающее чувство в одно мгновение смело казавшуюся несокрушимой стену, что сержант возвёл между собой и миром, оставив усталую опустошённую душу беспомощно болтаться где-то между небом и землёй. И не было ни сил, ни желания, ни слов, чтобы озвучить всё то, что клон обдумывал всё это время: что не оправдал оказанного ему доверия, что не заслуживает ничего подобного, что Талика должна если не возненавидеть его, то по меньшей мере разочароваться. Все эти умные и правильные слова бессильно разбивались о безграничную любовь, исходящую от обнимавшей его зелтронки.
Сколько они простояли так, Чимбик не знал. Ему казалось, не меньше пары суток. Но за транспаристилом всё так же стояла тихая зелтронская ночь, нарушаемая лишь привычными звуками ночной армейской жизни, да где-то далеко шумел Зелтрос, словно морской прибой у скал.
– Пойдём домой, зелар, - тихо прошептала Талика, мягко увлекая клона за собой.
Зелар. Вечер второго дня оккупации
Совещание у генерала Нам"йела оставило у Рама крайне неприятный осадок. Ощущение было такое, словно он с головой окунулся в какую-то склизкую, вонючую субстанцию, и теперь капитану очень хотелось поскорее зайти в душ и смыть с себя эту мерзость.
А причина была в том, каким образом завершилось это совещание. Сначала были решены вопросы дальнейшего наступления, развёртывания войск и тылового снабжения, а затем слово взял Рам и на протяжении почти часа отчаянно спорил с неймодианцем по поводу передачи республиканцам части мирного населения, но тщетно - трусливый торгаш в нелепой шляпе упёрся, словно банта, и наотрез отказывался вести какие-либо переговоры с представителями Республики. Неизвестно, до чего дошёл бы этот спор, ибо мандалорец уже всерьёз подумывал свернуть нейму его тощую шею, а сам Нам"йел обвинил коменданта города в измене Конфедерации, но в этот момент на связь вышел король Зелтроса и началось то, чему Рам так и не смог подобрать цензурного определения: пока неймодианец надменно лупал глазами и надувал щеки, изображая великого военачальника, Дариус сходу взял банту за рога и без долгих разговоров предложил сделку - Нам"йел разрешает поставку гуманитарной помощи в город и отпускает матерей с маленькими детьми, а зелтронец за это готов выплатить очень и очень крупную сумму в любой удобной генералу форме. И вот тут неймодианец показал себя во всей красе, отчаянно торгуясь за каждый кредит. Самым омерзительным было то, что торг этот происходил в присутствии офицеров штаба, поневоле делая их соучастниками торга. Когда же "высокие стороны" ударили по рукам, каждый из присутствующих, кроме самого генерала, чувствовал себя облитым помоями, и из зала они расходились, избегая смотреть в глаза друг другу.