Зажги свечу
Шрифт:
В тот день, когда японцы разбомбили Пёрл-Харбор, доктор Линч ушел в очередной загул. К войне это никакого отношения не имело, он и узнал-то о бомбардировке только пять дней спустя, когда полиция обнаружила его в пабе для моряков в Корке. На сей раз возвращение домой оказалось менее пристойным и незаметным, чем раньше. Доктора Линча бесцеремонно усадили в полицейскую машину, направлявшуюся в Дублин, затем пересадили в другую, которая направлялась в Уиклоу. Семье сообщили о его приезде. Полицейские просто
Линч был не брит и без пальто, которое потерялось где-то во время веселого путешествия в Корк. На площади его мутный взгляд остановился на доме О’Конноров. Чертова семейка! Осмелились оскорбить столь уважаемого человека, как доктор Линч, когда запретили своей рыжей соплячке общаться с Берной! По щекам потекли слезы жалости к себе. Какой-то безграмотный и безмозглый Шон О’Коннор, с его грязной лавкой и складом стройматериалов и с целым выводком несносных детей, набрался наглости запретить Берне появляться в их доме! Посмел извиняться от ее имени за то, что, между прочим, так и не было доказано!
Доктор Линч медленно поднялся на крыльцо. Пегги открыла дверь и испуганно отшатнулась, когда он устремился к лестнице. Донал, прибежавший узнать, кто пришел, столкнулся с ним на площадке между кухней и гостиной:
– Доктор Линч!
– Да. А ты кто? Который из паршивцев Шона О’Коннора? Ты в пижаме. Болен? Ну-ка, малец, скажи, ты болеешь?
Прижатый к стене Донал уставился на него круглыми глазами:
– Меня зовут Донал. Мне семь лет. У меня астма, но не сильная, со временем пройдет.
– Кто тебе это сказал?
– Все так говорят. Маманя говорит.
– Что может знать твоя маманя? Она вообще водила тебя к врачу или воображает, что сама врач?
Услышав громкий разговор, Эшлинг и Элизабет ринулись на защиту Донала.
– Так что, врач она? – ревел доктор Линч.
– Беги в лавку и позови маманю, – прошипела Эшлинг.
Испуганная Элизабет попыталась незаметно проскользнуть вниз по лестнице.
– А ты еще кто?
От небритого мужчины противно воняло.
– Я тут в гостях. – Элизабет постаралась держаться от него как можно дальше.
Она не стала надевать пальто, хотя на улице стоял мороз.
– Ну надо же, О’Конноры приглашают кого-то в гости! Это кто ж у нее отец? Герцог? Дочка врача недостаточно хороша для Шона О’Коннора!
– Ее отец работает в банке в Англии, – объяснил Донал.
Доктор Линч уставился на него:
– Парень, да у тебя не просто легкая астма, ты свистишь, как закипающий чайник. Как жаль, что твоя мать никогда не водила тебя к врачу! Не нравится мне, как ты дышишь…
Лицо Эшлинг моментально вспыхнуло.
– С Доналом все в порядке! Легкая астма, только и всего, в плохую погоду ему становится хуже. И маманя водила его к врачу, к доктору Макмахону. В больницу. И сделала все, что нужно. Вы не правы. И вообще, вы не настоящий доктор.
– Эшлинг, ты чего… – Донал испуганно посмотрел на нее.
Не слишком ли далеко она зашла? Разве можно говорить такие вещи?
Доктор Линч выпрямился. Эшлинг лихорадочно соображала, понимая, что нельзя останавливаться. Надо осадить этого гадкого доктора, иначе Донал поверит, что у него страшная болезнь. Она вдохнула поглубже и обняла брата за плечи:
– Я знаю, что говорю! Мои родители вас не одобряют, доктор Линч. На вас нельзя положиться. Поэтому никто из нас не обращается к вам, если заболеет. Мы сразу идем к доктору Макмахону!
Эшлинг не слышала, как мать легкими шагами взбегает по ступенькам, обеспокоенная отрывистым сообщением Элизабет.
– Доктор Линч… Эшлинг…
Эйлин увидела, как Донал в панике наблюдает за перепалкой между встрепанным и небритым доктором и раскрасневшейся, дрожащей от злости Эшлинг.
– Ну я тебе сейчас покажу, наглая девчонка! – Доктор пошел прямо на нее.
Стоявший в углу Донал попытался закричать, но послышался только тонкий писк:
– Она вовсе не хотела…
– Хотела! – заорала Эшлинг. – Нельзя заявляться сюда небритым и грязным и пугать Донала, рассказывая, как он болен! У него всего лишь легкая астма, понятно? Все про это знают, все…
Эйлин вмешалась, подойдя к Эшлинг и положив руку на ее дрожащее плечо.
– Ну же, Мэтью, немедленно иди домой, – спокойно сказала она. – Если захочешь нас навестить, то возвращайся, когда придешь в себя. Не понимаю, зачем ты пришел и ведешь себя как ребенок. Давай-ка иди домой.
От ее голоса Донал расслабился. Маманя обращалась с доктором как с капризным малышом.
– А вот и наша чванливая Эйлин О’Коннор! – съязвил доктор, оглядываясь на нее. – Слишком хороша для этого городишки… в Англии училась… И что получила в результате? Разваливающийся дом с облезлым фасадом, покрытого грязью муженька в сарае и толпу детишек, один другого необузданнее…
– Наши дети лучшие в городе, – ответила Эйлин. – Ты сам уйдешь или мне послать за твоей женой?
– Лучшие в городе! – захохотал он. – Этот вскоре окажется на кладбище. Морин ты отослала, пока она не навлекла позора на все семейство. А что там насчет славного юноши, марширующего в британской форме?
Эйлин выдавила из себя смешок. Звук собственного смеха ее приободрил, и вторая попытка почти перешла в громогласный хохот.
– Боже правый, Мэтью Линч, вот уж правду говорят про пьяниц! Наплетете столько, что никакой писатель не придумает! Давай-ка выметайся отсюда, пока не пришел Шон и не выпер тебя!
Она вытерла выступившие слезы, словно происходящее выглядело весьма забавно. Дети смотрели на нее с открытым ртом. Даже Пегги с Ниам на руках, застывшая в дверном проеме, улыбнулась, сама не зная чему.