Зажигая звезды
Шрифт:
— Мои вещи ей не подойдут, они слишком большие для неё. И вообще, они уже для тебя малы, какая тебе разница?!
— Большая! Не дам!
— Что ты как маленькая?!
— Ха! Это мои вещи! Может, я хочу их красочно сжечь, а не кому-то отдавать! — Вера радостно скалилась, презрительно глядя на меня. — А если она хочет, чтоб я ей их отдала… пусть нарисует картину лучше, чем мама! Раз уж она такая ценительница и профессионалка! Я ей даже карандаш дам!
Девочка достала откуда-то карандаш и точилку в виде слоника с лезвиями в заднице.
— Вера, не дури! — Таня в запале хлопнула себя по ноге.
— Хорошо. — вмешался я в разговор, и обе сестры удивлённо на
— Лиза, не надо. Вера просто капризничает! Ей бы пора вырасти, а она всё как ребёнок!
— Сама ты ребёнок! А твоя калека согласилась, вот пусть и рисует! Я хочу посмотреть на то уродство, что она сделает!
Таня заскрипела зубами и повернулась ко мне:
— Лиза, поехали в магазин, тут слишком много глупости, чтоб что-то сделать!
— Не стоит, Татьяна Николаевна, я правда попробую нарисовать. Если не смогу — тогда и поедем. — я улыбнулся девушке.
— Ну, ладно.
— Только мне надо на чём-то рисовать.
— Хммм… — Вера покрутила головой, высмотрела белую коробку для обуви и сняла с неё крышку. — Вот! Рисуй на этом! Если ты лучше, то справишься же, верно? Ха-ха-ха!
Смейся-смейся! Посмотрим, кто будет смеяться последним! У практиков на Континенте Небесного Ветра было принято заниматься каким-то хобби для разгрузки разума. Я вот рисовал и занимался скульптурой. Научиться этому мечтал ещё в первом мире, но тогда руки были крюки, какое тут рисование. А вот в мире культиваторов это желание удалось реализовать! Со временем мои картины получались всё лучше и лучше, а лет через четыреста, когда я был уже достаточно известным и сильным практиком, удалось достичь такого мастерства, что за мои рисунки дрались смертные короли и императоры. Правда, другие практики считали, что в моих картинах было слишком много чувств и экспрессии, традиционно картины должны быть более сдержанными, но мне было всё равно, мне нравилось.
Кстати, моим тайным хобби было написание любовных романов для девушек. В мире практиков они были распространены, но слишком уж однообразны. Как правило, героиней была крестьянка или бедная аристократка, которая зачем-то забралась в чащу леса, и на неё нападал гигантский тигр (медведь/волк/рысь/лев/орёл/ демонические культиваторы, нужное подчеркнуть, отсутствующее дописать). Откуда ни возьмись выпрыгивал главный герой — молодой и смазливый практик, который побеждал опасность и спасал героиню. Естественно, эта дурочка в него влюблялась, а он — в неё. Только она же была смертной, а он — практиком, им не суждено было быть вместе. А в секте или школе его ожидала невеста, которая всегда тайно следила за ним и видела сцену спасения. Потом всю книгу эта невеста и прочие недоброжелатели пытались главную героиню убить, но та оказывалась живучей змеюкой, поэтому выпутывалась из любых опасностей, как правило с помощью влюблённого дурачка. Попутно героиня влюбляла в себя друзей героя, его мастеров, всю секту и иногда даже его невесту. Но в конце злодейка неизменно терпела крах, герой брал героиню в дао-жены, а бонусом у неё проявлялся такой талант, что все вокруг могли только завидовать.
Насмотревшись на такое однообразное чтиво, я решил писать свои книги. Без всякого стеснения стал слямзивать сюжеты у Донцовой, Куликовой и прочих писательниц любовных детективов, только подстраивал их под реалии мира культиваторов. Такое странное и необычное сочетание жанров быстро пришлось по вкусу местным дамочкам, так что мои книги продавались по всему континенту, принося мне немалую копеечку на развитие. Правда, под своим именем я писать такое стеснялся и использовал псевдоним Цзянен Хуа — Нежный Цветок. А что? Деньги не пахнут!
Наточив карандаш, я сел на пол и положил крышку от коробки между ног. Что же такое изобразить? Хм… А! Вот! Не девичий, конечно, сюжет, зато очень мне нравящийся. Решившись, я начал рисовать. Вера, Таня и Жанна окружили меня и смотрели сверху, что же получается, только старались не загораживать свет.
А я рисовал дракона, которого били молнии. Это был распространённый символ на Континенте Небесного Ветра: дракон символизировал любое существо, что хотело обрести божественную силу, а тучи и молнии были Небесами, что противились этому. Смысл был в том, что всегда есть кто-то сильнее тебя. И даже если ты станешь богом, то есть целая Вселенная, безбрежные Небеса, которые всё равно будут сильнее. Лишь став таким же сильным, став новыми Небесами, можно ощущать себя на вершине мира. Дракон тут был тем, кто противится воле небес, не хочет видеть никого над собой, он противостоит самим Небесам! Он падёт, разорванный злыми молниями Небес, но его воля не согнётся и не сломается!
Я и сам не заметил, как увлёкся рисунком. Было немного неудобно рисовать левой рукой, но я приноровился. Уже было непонятно, сколько мы здесь, я просто рисовал, вкладывая свой талант и Астральную энергию в рисунок. Изгиб дракона, его разинутая в рыке пасть, горящие яростью глаза — всё так и кричало и желании бороться, о несгибаемой воле, что разрушит все преграды на пути к величию! Молнии оплетали его, срывали чешую, кровь текла по мощному телу и лилась на землю, но ничто не могло поколебать стремление величественного зверя. Он уже не казался, а даже ощущался живым, протяни палец к рисунку — и пасть тяпнет за него, противостоя и тебе с той же яростью, что и Небесам.
Очнулся я только тогда, когда понял, что уже не смогу нарисовать лучше имеющимся инструментом. Вздохнув, я отложил карандаш и взял в руки крышку с рисунком. Ну, неплохо. Корявенькая работа, но карандашом и по картонке лучше не получится.
— Ну как? Подойдёт? — посмотрел на Веру и протянул ей рисунок.
— Что? А? А! Да! — та даже встряхнула головой, будто и сама была в трансе.
Таня и Жанна тоже с удивлением посмотрели друг на друга, вокруг и стали моргать, как со сна.
— Это… это… — Вера просто держала в руках коробку и смотрела на рисунок дракона. — Ладно, бери что хочешь!
С коробкой в руках она выбежала из чулана, не оглядываясь.
— Ого! — Таня взглянула на часы. — Полтора часа прошло! Не может быть! Блин, у меня ещё планы на сегодня! Лиза, Жанна, давайте быстрее вещи разбирайте!
— Мама! Посмотри! — в общую столовую, где на позднем завтраке сидела вся семья, вбежала Вера с коробкой в руках.
— Что такое, Верочка? — мать Веры и Тани, Надежда Даниловна, с улыбкой взяла крышку от обувной коробки. И на некоторое время застыла, рассматривая рисунок с удивлённым лицом. — Ого! Невероятно! Это ты сама нарисовала? Ты просто гений!
— Нет. — грустно насупилась девочка. — Это там, из детдома, Лиза, с которой сестра возится.
— Правда? Тогда у неё огромный талант! Посмотрите! — женщина передала рисунок бабушке семейства.
— Прекрасно! Дракон как живой! — похвалила бабушка и передала дальше. — Не зря мне эта девочка вчера показалась необычной. Она даже придумала теорию того, почему потеряла память!
— И какую же? — полюбопытствовал глава семьи, Пётр Петрович.
— Она рассказала, что её душа после смерти попала в некую реку с душами, которая стёрла её воспоминания. Но её вернули в тело, поэтому и амнезия — воспоминания же стёрты рекой.