Зажмурься покрепче
Шрифт:
— Есть новости?
— Ты жесткий старичок, Гурни, — произнес Хардвик, покачав головой в комическом укоре. — Сломал хребет Джотто Скарду.
— Когда толкнул его на лестницу?
— Ты ни хрена его не толкнул. Ты съехал на нем по лестнице, как на санях. Так что ему досталось инвалидное кресло, все, как ты обещал. Кажется, он был впечатлен! Старый хрен не стал проверять, сбудется ли обещание насчет ссущих в лицо сокамерников, так что добазарился с прокурором до персональной изоляции в медицинской камере подальше от основной тюремной
— Как это он добазарился?
— Слил адреса клиентов «Карналы», которые любили, так сказать, доводить дело до конца.
— И что?
— По некоторым адресам нашли еще живых девчонок.
— Послабление за сотрудничество, значит?
— Ну, он заодно слил всю контору. Вообще не раздумывая.
— Сдал оставшихся двух сыновей?!
— Глазом не моргнул. Если ты не заметил, Джотто Скард мужик не сентиментальный.
Гурни улыбнулся. Хардвик продолжил:
— Слушай, но я кой-чего хотел спросить. Учитывая, что он весь такой прагматичный, когда речь о бизнесе, чего он не хлопнул Леонардо еще хрен знает когда, узнав о наличии в контракте пункта о декапитации?
— Кто ж убивает курицу, несущую золотые яйца?
— Курица — это Эштон, что ли? В смысле Леонардо.
— Он был главным тузом в бизнесе, управлял Мэйплшейдом. Убрать его — значит, потерять школу, а это главный рассадник девиц нужного сорта… — Гурни прикрыл глаза, изможденный длинной фразой. — Это было невыгодно для Джотто.
— Тогда зачем он его убил в конце?
— Он же спятил… сгорел на работе… почти буквально… золотые яйца кончились…
— Старичок, ты в порядке? Голосок у тебя не шибко бодрый.
— Я сама бодрость! Короче… бешеная курица без золотых яиц — это риск. Все дело в балансе риска-выгоды. В часовне Джотто понял, что Леонардо — риск без выгоды. Выгода осталась одна — в его смерти.
Хардвик задумчиво хмыкнул.
— Какой практичный гад.
— Да. — Гурни помолчал, а потом спросил: — Кого еще Джотто сдал?
— Штека. Мы с ребятами из департамента напряглись и разыскали его — в том самом домике в Манхэттене. Правда, он успел застрелиться к нашему визиту. Но знаешь, что интересно насчет Штека? Я уже рассказывал — когда его поймали и хотели упечь пожизненно как многократного насильника, он закосил под дурачка и слег в психушку. Так вот угадай, что за психиатр написал ему заключение?
— Эштон?
— Он самый. Пошел на такую щедрость ради человека, который не Скард… Необычно. Жирный был клиент, видать. Вообще мерзавцу нужно отдать должное: в людях он шарил. Во всяком случае, полезного психопата чуял за версту.
— А кем оказались «дочери» Штека?
— Когда мы приехали, там больше никого не было. Так что черт его знает. Может, стажерки из мэйплшейдовских выпускниц? Но я что-то сомневаюсь, что они теперь вернутся в этот бизнес.
Гурни подумал, что это соображение должно звучать обнадеживающе, но почему-то даже сквозь плотный морок обезболивающего
— Нашли что-нибудь интересное? — спросил он наконец.
— В доме-то? Да не то слово. Кучу видеозаписей, где девицы рассказывают о любимых извращениях. Там было такое… Волосы дыбом.
— И больше ничего?
Хардвик развел руками.
— А черт его!.. Может, что и было. Вроде все осмотрели, но бывает, что вещи куда-то деваются в процессе или почему-то не доживают до описи… ликвидируются по оплошности. Сам, что ли, не знаешь.
Пару секунд оба молчали.
Хардвик о чем-то задумался, а потом хмыкнул:
— Знаешь, Гурни, а ты ведь больной на всю голову. Только мало кто подозревает.
— Мы все такие.
— О не-е-ет. Вот я, к примеру. Скажешь, долбанутый? Снаружи так да, но внутри я — кремень. Безупречно настроенный, гармонично функционирующий инструмент.
— Это ты-то гармоничный? — Гурни хотел как-нибудь остроумно парировать, но вещество в капельнице мешало остроумию, и голос его осекся.
Еще секунду они просто смотрели друг другу в глаза, а потом Хардвик сделал шаг к двери.
— Ладно, еще увидимся.
— Давай.
Он пошел к выходу, потом остановился и обернулся.
— Шерлок, ты того… не бойся. Все в порядке.
— Спасибо, Джек.
Вскоре вернулась Мадлен с небольшим стаканчиком кофе. Поморщив нос от его запаха, она поставила его на металлический стол в углу.
Гурни улыбнулся.
— Совсем паршивый?
Вместо ответа она подошла к кровати и взяла его руки в свои.
Какое-то время они так и молчали, держась за руки.
Минуту или час? Он не знал.
Он знал только, что в ее улыбке — понимание и любовь. Больше никто не умеет так улыбаться.
Эта улыбка его восхищала и грела, как ничто другое в жизни.
И больше всего в этой жизни его поражало, что женщина, в которой столько искрящегося света, считает его достойным этой улыбки.
Улыбки, которая заставит самого горького из людей поверить, что жизнь хороша.
Благодарности
Когда я закончил свой первый роман, «Загадай число», мне сказочно повезло встретить замечательного агента — Молли Фридрих — и ее чудесных коллег, Пола Сирона и Люси Карсон.
Затем мне повезло, что книга попала к прекрасному редактору издательской группы Crown — Рику Хоргану.
В работе над этой книгой со мной остались те же умные, талантливые и искренние люди, чья проницательность делает их лучшими критиками, а энтузиазм — лучшей поддержкой.
Рик, Молли, Пол и Люси, спасибо вам!
~
This edition is published by arrangement with The Friedrich Agency and The Van Lear Agency
Издательство CORPUS ®