Здесь драконы не пролетали?
Шрифт:
Королева-мать хлопнула в ладоши, двери снова распахнулись.
– Не забудь утром зайти ко мне с докладом, – старуха величественно качнула головой слуге и отбыла, не забыв прихватить подсвечник.
Я забралась на кровать. Одно дело обещать пообщаться с призраком, другое – в темноте остаться наедине с потусторонним существом. У меня все в животе замерло.
Когда в дверь поскреблись, я от страха подпрыгнула.
– Это я, миффи Шило. Не бойся.
Муф Эливентор выглядел вполне прилично: рубашка, правда, не застегнутая у шеи на последние пуговицы, и легкие штаны. Ступни босые по вполне понятной причине – попробуй прокрасться на цыпочках и никого не разбудить в сапогах по колено.
У двери произошла небольшая заминка – муф оттолкнул Дайко, попытавшегося проникнуть следом.
– Фу, пес! Стеречь!
И прямиком запрыгнул в мою постель. Я от удивления открыла рот. А наглый муф приложил палец к моим губам.
– Тише. Если ты видела мою мать, то на самом деле избранная.
– Боже, и вы туда же!
– Я не говорю, что обязательно женюсь на тебе, но ты первая, кому она показалась.
– И многие девушки побывали в этой постели? – они что, устраивают здесь тестирование? Тащат сюда всякий сброд и ждут, появится привидение или нет? Надеюсь, простыни меняются часто.
– Я уже называл цифру, помнишь?
– Сорок? И к каждой из них вы прыгали в постель?
– Нет, к тебе первой.
– Есть чем гордиться.
Муф, прислушавшись к шуму дождя за окном, еще раз показал жестом «Заткнись» и нырнул под покрывало.
Закричать бы, потребовать, чтобы убирался, но как остаться наедине с призраком? Пусть лежит. Еще отведу душу, наорусь. Понятно же, что не за ласками прибежал, а хочет самолично убедиться, что здесь будет происходить.
Я тоже успокоилась. Не один в поле воин. Поэтому пристроила голову на подушку и сложила ручки на груди. Жду.
***
Снилась мне наша коммуналка. Зеркала завешаны простынями, я безутешно рыдаю на плече нашего участкового. Он успокаивает как может.
– Куда меня теперь? – хлюпаю носом. – В детский дом? Но я же уже большая, мне пятнадцать. Могу сама о себе позаботиться.
– А на что жить станешь?
– Пенсию по потере кормильца дадут. Дадут же? – я не знала. Слышала, как соседки у гроба с телом баб Нюры судачили.
– Не протянешь. Да и не положено одной оставаться. Без пригляду, – он крутит в руках фуражку. На редких волосах след от нее, как от обруча. Потом вдруг лезет в карман и вытаскивает потрепанную визитку. Края замяты, в пятнах. Видать, давно с собой носит. – На, позвони. Обещали для девочек-сирот интернат с полным обеспечением. Уход. Школа опять-таки. Но туда не всех берут. Малышеву Катерину твоих же лет не взяли. А ты, может, подойдешь.
– Когда звонить? – от слез не вижу ни номера телефона, ни фамилии.
– Прямо сейчас и звони. Иначе не успеешь. Через час служба опеки за тобой придет. Дай-ка я тебя сфотографирую, чтобы знали, о ком идет речь.
Я сдергиваю с головы черную косынку, ею же вытираю лицо. В какой интернат возьмут с такой опухшей рожей? Глаза красные, губы трясутся.
– Безнадежно все, – произношу я, стискивая телефон участкового в руках. Мажу мимо нужных цифр. Он, заметив, как дрожат мои пальцы, возвращает мобильник себе.
– Ай, дай я сам.
***
Дальше уже не сон, а воспоминания, что приходят ко мне без спроса. Глаза закрыты, а мозг крутит-крутит…
Через сорок минут за мной приехали. С врачами и чемоданчиком для забора крови. Те осмотрели меня, назвав процедуру обязательной диспансеризацией, взяли из пальца и вены кровь и ушли.
В отличие от врачей, тетка, что приехала за мной, не торопилась. Задавала вопросы и записывала ответы в анкету так, будто специально тянула время. Как я позже догадалась, она ждала звонка, и как только он раздался, все завертелось гораздо быстрей.
– Нет, никаких личных вещей, – представительница школы остановила меня, заставив захлопнуть дверцу шифоньера. – Вам все выдадут.
Ну и хорошо. Вещей особо и не было: джинсы с майкой, куртка на вырост, школьная форма.
Мои документы уложили в прозрачную пластиковую папку, на которой крупно написали «Валерия Вострикова, 15 лет».
– Можно я хотя бы бабушкину чашку с собой возьму? С подсолнухами?
Сама же и разбила ее, неловко засовывая в сумку. Звон осколков вызвал новый водопад слез.
Участковый, подгоняя, больно пихнул меня в бок. Потом еще раз, еще.
– Да проснись же…
***
Я открыла глаза. Чужая ладонь, выпростанная из-под покрывала, зажимала мне рот. Я оттолкнула ее и села. Прямо передо мной в воздухе висел призрак. Туманный, бесцветный, размытый. Но платье в пол и высокая прическа выдавали в нем женщину.
Она протянула руку и провела по моей щеке. На коже остался влажный след, будто призрак на самом деле состоял из тумана.
– Красивая… – произнес тихий голос. – Приветствую тебя, гостья из чужого мира. Я тебя ждала…
Я, наконец, осмелела. Еще бы! Муф Эливентор из под покрывала без устали тыкал в меня пальцем, заставляя действовать.
– Вы что-то хотели передать вашему сыну?
– Сыну? – женщина, чьи черты проявились лучше, словно она усилием воли собрала себя в кучу, слабо улыбнулась. – Нет, не сыну. Тебе. Отведи Эли в Демонову падь.
Я не хотела ни в какую Демонову падь. Мне и снаружи забот хватало.
– Не отказывай и будешь вознаграждена, – призрак терял терпение.
– Хорошо, – кивнула я, боясь перечить призрачной женщине. – Сначала выручу из беды своего жениха, а потом уже возьмусь за муфа Эливентора.
– Нет. Время уходит. Надо спешить, – и заколыхалась, будто ее ветер сдувал. Опять все черты поплыли.
Нет, ну что за лю… призраки! Сказала же, на обратном пути!
– Передай Эли, что я люблю его, – произнесла матушка Эливентора, прежде чем окончательно раствориться. Оставила-таки за собой последнее слово.
Я в бессилии упала на подушку.
– И что это было? – спросила я у выбравшегося из-под покрывала муфа.
Он молчал, уставившись в потолок.
Переживает. Еще бы, я бы тоже переживала, если бы увидела призрак своей бабушки. Интересно, что она мне сказала бы? Как пить дать, просто отвесила бы подзатыльник за разбитую чашку с подсолнухами.