Здесь стреляют только в спину
Шрифт:
Не суетись, приятель. Мы с тобой одинаковые. Оба на краю. Или ты... приятельница? Люба? Даша? Интересная мысль. Женщины непредсказуемы. О них не знаешь ничего, кроме того, что бросается в глаза. И Даша Погодина – не исключение. Она талант, ты в нее почти влюблен, восхищаешься ее достоинствами и недостатками; это та женщина, о которой ты мечтал со школьной скамьи, искал ее в других, а находил либо замужем, либо во сне. Но ты нашел ее в тайге, а не на светском балу. И не должен исключать, что она твой враг, трансформер, покусившийся на самое дорогое – мерцание металла из восьмой группы под номером «78»...
Опять
В начале двенадцатого поле закончилось, нас перебросили на другой ответственный участок: важное и нужное дело – раскорчевка кустарников в овраге. Чтобы враг не подкрался. В соседнем ареале работали бесконвойные – человек семь. Две девицы в монашеских балахонах, нестарые мужики – осунувшиеся, немытые. Поначалу они казались нормальными, перебрасывались шуточками, хихикали. Отдувались, как все, штурмуя штыковыми лопатами заскорузлые корни. На перекуре встали на колени и, выставясь в небо, принялись вершить замысловатую молитву. Вроде бы русскими словами, а ни звука непонятно. Затем забавно жестикулировали, прижимали руки к груди, выбрасывали, судорожно крестились, падали ниц. По случаю дня Общины охрана сильно не зверела. Мы «курили», наблюдая за их священнодействием. Я могла бы сутками смотреть на этот маразм, лишь бы не вставать. Некоторые из нас даже слушали.
– Ну и ну, – бормотал Борька. – У этой публики не мозги, а губка, впитывают любое дерьмо. Дикая смесь богов – как можно совместить в одной голове? А в одной вере? А ведь верят – гляньте на их лица...
– Воплощение бессмертной теории Геббельса, – проворчал Турченко. – С учетом страны и менталитета. Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят.
– Но это полная херня, – возмущался Борька. – Они не сочетаются в одном флаконе: Велес – бог животноводства у древних славян; бог огня Сварог – из той же религии. Перун, Христос, Иегова, якутские духи... А Торум – и вовсе бог хантов. Они хоть знают об этом?
Сташевич поддержал:
– А На Эндурни – бог земли у нанайцев. «Боава уйлэури»... – слышите, хором выводят? Не знаю я такого зверя...
– Антропоморфный хозяин тайги, – буркнула Невзгода. – Принимает облик то мужчины, то... наоборот. Иногда воплощается в медведя, который у многих охотников почитается за лесного человека.
– А ты откуда знаешь? – удивился Турченко.
– А я этнограф по образованию, – объяснила Невзгода. – Окончила Томский университет, а потом работала в Проблемной лаборатории истории, археологии и этнографии Сибири. Целых три года.
– Бедненькая, – посочувствовал Борька. – Да у нас тут целая академия наук. Дашок, ты не МГИМО втихушку окончила?
– Ты прекрасно знаешь, что я окончила, – огрызнулась я. – Вернее, чего я не окончила. А не найдется ли среди вас умник, объяснивший мне роль во всем этом бардаке Елены Петровны Блаватской?
– Нет никакого смысла, – объяснил Турченко. – Нагромождение религий, шаманства и разной чертовщины. Масса всего, а на деле – мыльный пузырь. Пустышка – ни одного проросшего зернышка. Собирают дураков и промывают им мозги.
Никто не мешал им говорить потише. Но нет, возмущались на весь овраг. Элементы горькой правды долетели до бьющихся лбами: высокий парень с избытком морщин на отощавшей физиономии неловко взгромоздился на ноги, подошел к нам.
Я оглянулась на охрану. Ноль внимания.
– Я слышу недостойные слова, – произнес верзила, воцаряясь над душой. Блуждающие глазки ни на кого конкретно не смотрели – на всех сразу. – Зачем вы это говорили, братья?
Борька многозначительно кашлянул.
– Мы интересуемся, юноша, – вкрадчиво сказал Турченко. – У вас в религии так много богов, что нам непонятно. И Христа вы чествуете, и Иегову... И еще десятка два. А ведь бог триедин, а кроме – никого; кажется, так гласит Писание? Отец, Сын и Дух Святой – попробуйте меня опровергнуть. Вы же не отвергаете Христа?
– В Ветхом Завете не отрицается существование других богов, – назидательно заметил «юноша». – Боги окружают нас посредством своих ангелов – духов – и создают над нами благоприятную ауру, наполняя нас знанием и содержанием. Боги несут в нас свет, а духи его доносят – непосредственно до каждого, разнообразя наши сущности и насыщая нас стремлением к Истине.
– Совершенно правильно, молодой человек, – закивал Борька, едва сдерживая смех. – Знание превыше всего. Каждый, кто принес частицу знания, уже есть благодетель человечества. Каждый, собравший искры знания, будет подателем Света. Понимаю ваше стремление к изучению Тайной Доктрины. Да, Тайная Доктрина является сущностью всех религий. В том числе языческих. Но как же христианство, молодой человек? Какое место занимает оно в ваших исканиях? Не последнее ли?
Я осторожно скосила глаза. Добром «переговоры» не кончатся – я это чувствовала всеми местами, в том числе задним. Охранники сидели на пригорке, с любопытством прислушиваясь к нашей беседе. Партнеры нашего гостя завершили молитву и медленно, с лопатами наперевес, приближались. Не думаю, что для участия в диспуте – уж больно зловещими выглядели их рожи.
– Мы чтим каноны православия, – надменно сказал «юноша», – но истинный теософизм непререкаем. Он моральное знамя посвященных. Нет религии выше Истины, изложенной в Тайной Доктрине. А боги – лишь разноликие аватары сущего, посланцы Черного Космоса, дающие нам силу и кратчайший путь к Истине...
«Юноша» растерянно замолчал. Похоже, он забыл слова, молол какую-то отсебятину.
– Что такое аватар? – тихо спросила Невзгода у Борька. Тот пожал плечами.
– А хрен его знает. Что-то типа воплощения.
– Сам-то понял, что сказал? – спросил Сташевич у «лектора».
«Посвященный» вспыхнул. Остальные угрожающе загудели, сдвинулись. Они немного не дошли до нас, стояли кучкой.
– А где же моральный кодекс православного? – поджав на всякий случай колени, отправился на рожон Борька (видно, допекло). – «Не сотвори себе кумира» – а у вас повсюду идолы. «Не возжелай ближнего» – а ваш Учитель нашу девочку чуть не отколбасил. «Не навреди» – а сами мирных самаритян хватаете без суда и следствия...