Здесь, в темноте
Шрифт:
– Это – другое. Я знала тебя раньше. Ты исключение. Но если я буду продолжать в том же духе, у меня не останется никого, на кого можно писать рецензии. – На самом деле, вам достаточно переспать с одним многообещающим режиссером – ну, двумя или, возможно, тремя, – чтобы понять, что не следует смешивать бизнес с тем, что считается удовольствием.
– Так забирай себе фотографа. Но просто чтобы ты знала, детка: я иду на гребаную жертву в буквальном смысле. Это могло бы сулить мне новую фотосессию.
– Кто сказал, что я хочу кого-то из них забирать?
– Да ладно. Прошла целая вечность с тех пор, как у тебя был парень. И да, я использую «парень» как эвфемизм. А теперь заткни свою водочную дыру. Они возвращаются.
Рэй
Верная своему слову, Жюстин бросается на Рэя, словно грудью на амбразуру (и это не эвфемизм, сиськи у нее ого-го), а я веду высокопарную беседу с Морицем, который с немецким акцентом читает мне лекцию о том, как сильно он ненавидит американские камеры. Еще один стакан, и я тоже буду готова их возненавидеть. Где-то после полуночи Жюстин и Рэй ускользают. Мориц интересуется, не хочу ли я тоже уйти, поэтому я перекидываю через плечо свою сумку, и мы выходим на холод.
Я поворачиваю в сторону метро, но он хватает меня за руку и увлекает за угол, в темноту, прижимает меня к кирпичной стене старой мясной лавки и целует. Я чувствую на его языке вкус табака. Мне это нравится. Напоминает, что существует по крайней мере одна вредная привычка, которой у меня нет. Он целует меня настойчивей, прижимаясь своими бедрами к моим, накручивая мои волосы на кулак и запрокидывая мне голову.
– Мы поедем ко мне, – говорит он.
– Нет, – возражаю я.
– Тогда к тебе.
– Нет.
Он крепче сжимает мои волосы.
– Тогда куда мы пойдем?
Я устала от болтовни. В голове без конца крутится разговор с Ириной и мысли о визитной карточке, что лежит у меня дома. Но мне не хочется думать. Мне не нужно чувствовать. Так что, хотя Мориц и не особенно привлекает меня, я отвечаю на поцелуй, прихватывая его нижнюю губу зубами, прижимаясь к нему всем телом, пока он одной рукой возится со своим ремнем и тянет вниз пояс моих колготок. И вслед за этим я – это лишь мое тело, и я вне своего тела, и гул белого шума подкрадывается к моим ушам. Мои веки закрываются, и я отдаюсь шероховатости кирпича, пока даже она не становится очень далекой. Я больше не чувствую холода. Я ничего не чувствую.
Позже, дома, я обнаружу на своем нижнем белье кровь. Возможно это мои месячные или нет, я не смогу заставить себя беспокоиться об этом. Похоже, что это чья-то чужая кровь. Я выброшу нижнее белье и лягу спать.
Глава 3
Школа частных детективов
Во вторник, лежа в постели, приняв две таблетками ибупрофена, помогающих справиться с менструальными спазмами, я пишу рецензию на «Федру», снова поражаясь масштабности трагедии, тому, как катастрофа звучит в самой первой строке, насколько каждый выбор неизбежен и ужасен, правильный и катастрофически неправильный. Я набрасываю текст, а затем переделываю его до тех пор, пока предложения не начинают сиять так, чтобы каждый читатель ощутил себя в этом театре, в этом зале, наблюдающим за разворачивающимся ужасом. В дополнение я справилась с несколькими неблагодарными абзацами о музыкальной версии Old Yeller [11] , которую посмотрела в воскресенье в знак протеста. (Двумя словами: балет бешенства.) Я отправляю колонку, уже предвкушая похвалу Роджера.
11
Детский роман, написанный Фредом Гипсоном в 1956 году.
«Видишь, – пишу я в теме письма, – что-то мне может понравиться».
И затем, по доброте моего высохшего сердца – и по другим, более сложным причинам – я достаю карточку частного детектива и набираю ему.
– Levitz Investigations, – раздается рычащий ответ. Этот человек говорит как бульдог с похмелья. Маленький бульдог.
– Алло, – произношу я. – Это Вивиан Пэрри. Меня попросила позвонить вам женщина по имени Ирина… – Я замолкаю, осознав, что не знаю ее фамилии. – Ирина, – повторяю я. – Она дала мне ваш номер. Это касается исчезновения человека по имени Дэвид Адлер. У меня была назначена встреча с ним в тот день, когда он, вероятно, пропал без вести. Мы провели вместе немного времени – может, час, может, меньше – и говорили только о моей работе. Так что я не могу представить, что я…
– Ты цыпочка-критик?
– Желтая и с перьями, – хмыкаю я.
– Прикольно. Похоже, ты была последней девчонкой, которая его видела. Так что да, мы должны поговорить. Почему бы тебе не зайти в офис сегодня днем?
Если я не в восторге от телефонных разговоров, то еще меньше энтузиазма испытываю к личным беседам. Поэтому я выдаю короткую ложь:
– Сегодня напряженный день, и меня поджимают сроки. Не могли бы вы задать мне свои вопросы сейчас?
– Нет, ты всегда встречаешься лицом к лицу, когда можешь. Это первое, чему учат в школе частных детективов.
– Существуют школы частных детективов?
– Ты что, с луны свалилась? Приходи около трех. Пелл-стрит, пятнадцать. Верхний этаж. Звонок сломан, но ты можешь открыть дверь, если как следует надавишь на нее плечом.
Чанел-стрит содрогается от машин и людей, слышатся крики разносчиков, торгующих рамбутаном и драконьими фруктами, колючая красно-розовая кожура которых тычется в серое небо. В гонконгской пекарне с запотевшими окнами я беру с подноса пирожок со свининой и, уходя, разрываю зубами пышное тесто. Под моими ботинками на тонкой подошве я ощущаю грохот метро, напоминающий о других улицах, расположенных под той, по которой я иду, о других историях, о других мирах. Быстро, не обращая внимания на спазмы, я направляюсь по Мотт к Пелл-стрит – узкому переулку, где сто лет назад тонги [12] пускали друг другу кровь.
12
Банды, состоящие из этнических китайцев.
У здания, где расположился частный детектив, находится уличный ресторан малазийской кухни. Повар, вышедший на перекур, пристально смотрит на меня и слишком близко взмахивает своей сигаретой, когда я толкаю стеклянную дверь, открывшуюся под скрежетание металла. Лестница с ковровым покрытием цвета плесени скрипит при каждом шаге; часть перил отколота. Я иногда смотрю черно-белые фильмы в жанре нуар, так что почти ожидаю увидеть здесь дверь из дымчатого стекла с надписью «Сэм Спейд [13] », но вместо этого обнаруживаю дешевую деревянную створку с расщепленной ручкой. Я стучу, и рычащий голос из трубки приглашает меня войти.
13
Вымышленный частный детектив, главный герой романа «Мальтийский сокол» (1930) и ряда других коротких произведений американского детективного писателя Дэшила Хэммета.
Передняя комната не очень похожа на офис. Футон, покрытый засаленной простыней, рваный тряпичный коврик, горшок с давно умершим фикусом. За пыльным деревянным столом расположился частный детектив, белый мужчина примерно шестидесяти лет. С толстыми, заросшими щетиной щеками и непослушными седеющими локонами, он не выглядит профессиональной ищейкой. Больше смахивает на херувима. На его столе стопка мятых папок из манильской бумаги соседствует со стеклянной пепельницей, где тлеет дюжина наполовину выкуренных сигарет. Рядом стоит контейнер навынос из малазийского ресторана, из которого, как щупальце, свисает одинокая лапша.