Здесь вам не клан

Бадевский Ян

— Да, — Архип Илларионович испытующе посмотрел на меня: — Ты не помнишь, для чего он?

Качаю головой.

— Здесь тренируются одаренные, — пояснил дядя. — Те, кто обладает Даром. Периметр полигона защищен артефакторикой, поэтому боевые заклинания не вырываются за его пределы.

— У меня вопрос.

Тропинка, по которой мы шли, продолжала углубляться в лесопарк.

— Задавай.

— Я слышал, что отец владеет магией света.

— Не только он, — кивнул дядя. — Наш род уже пять поколений специализируется на световых техниках.

— Тогда почему Таня била по мне огненным

шаром? Мне кажется, огонь и свет — это разные типы магии.

— Правильно кажется, — дядя оценил мою наблюдательность. — Как ты, наверное, заметил, у меня две жены. Роман и Татьяна родились от первого брака, Лена — от второго. Чувства не имеют никакого отношения к выстраиванию генеалогических линий. Наш род подбирает жен, опираясь на техники, культивируемые их родами. Таким образом, мы не складываем все яйца в одну корзину. Рома унаследовал световую магию, Таня — огонь. Что касается Ленки, то она выраженный менталист — думаю, ты уже догадался.

— Еще бы не догадаться, — я вспомнил обеденное противостояние. — А что с моим отцом?

— Ну… — дядя замялся. Я влез во что-то табуированное. — Андрей решил максимально усилить линию света. Логично, учитывая его ранг. Когда ты достигаешь уровня магистра, это серьезно. Невольно начинаешь мечтать о вершине. Пусть не сам, но хоть дети… Его можно понять. Твоя мама — слабосилок с большим потенциалом. Этот потенциал не раскрылся, но он мог бы раскрыться при определенных обстоятельствах. А еще у нас были евгенические расчеты, которые показывали, что сын Валентины Алексеевны с вероятностью в семьдесят четыре процента станет архонтом.

— Появился я…

— И никем не стал, — дядя виновато развел руками. — Никаких предпосылок. Одаренный такой силы должен был уже в десять показать себя. В двенадцать тоже ничего не произошло. И в семнадцать…

— Поэтому за столом сидели две другие жены, — понял я.

— Конечно. Твой отец всё еще может родить сильного наследника.

— Тогда почему род угасает?

— Сила света — наша родовая способность. Есть боевые техники… которые осваиваются через несколько лет после инициации. Я знаю, что у Романа они не раскроются. А Таня с Ленкой пойдут другим путем. Чем старше мы с Андреем становимся, тем ниже вероятность появления того, кто взрастит в себе «правильный» Дар. А теперь еще и…

Дядя осекся.

— Моя запретная магия, — завершил я.

— Именно.

Полигон остался позади.

— Пойми меня правильно, — торопливо заговорил полковник. — Манипуляции временем — это здорово. Вот только перспективы занять место во дворце императора с такими техниками довольно сомнительны.

— Почему?

— Магов времени справедливо опасаются, — дядя помрачнел. — Им не доверяют. Император предпочитает держать таких волшебников подальше от своего окружения.

— Цепочка щитов прервется, — догадался я.

— Безусловно. А вместе с этим мы лишимся части своих привилегий. Кроме того…

— Вы не знаете, откуда я такой взялся.

Дядя хмыкнул:

— Ты проницателен.

— Что там с вашими… евгеническими расчетами?

— Аналитики разводят руками. Природа твоего Дара неизвестна.

Я вспомнил карапуза-четырехлетку.

— А Кирилл?

Дядя пожал плечами:

—

Пока рано судить.

Несложно догадаться, что вожделенные световые техники лучше развиваются по мужской линии. Значит, на моего сводного братика возлагают большие надежды. Не удивлюсь, если за всем этим хитрозакрученным планированием стоит дед. Формально старикан отошел от дел и передал управление старшему сыну. Значит ли это, что патриарх утратил влияние? Отнюдь. Уверен, к его рекомендациям прислушиваются.

Справа от нас показался чайный домик. Невысокое сооружение с двускатной крышей, углы которой загнуты вверх наподобие азиатской пагоды. Крышу поддерживают бревенчатые столбы. В глубине павильона я заметил деревянный настил, низкие плетеные кресла и столик в восточном стиле.

— Почти пришли, — сказал дядя. — Рад был побеседовать, но спешу откланяться. Неотложные дела.

— Благодарю за компанию, — улыбнулся я.

Дядя коротко кивнул, развернулся и зашагал в обратном направлении.

Среди деревьев проступили очертания медблока.

Через минуту тропинка вывела меня к одноэтажному белому зданию, двери которого разъехались при моем приближении. Крохотный вестибюль с диванчиком и двумя креслами. Три двери. Я, не задумываясь, выбрал центральную, на которой был изображен кадуцей — заостренный крылатый жезл, обвитый двумя змеями. Редкий символ, в моей реальности почти не встречается.

Постучавшись, открываю дверь.

— Заходи, не стесняйся.

Профиль у специалиста действительно широкий. Во всех смыслах. Меня встретил необъятный мужик, напоминающий то ли перекаченного Пьера Безухова, то ли черный квадрат Малевича. Через несколько секунд до меня дошло, что целитель — вовсе не жиртрест. О таких говорят: гора мышц. Возникло ощущение, что этот тип полжизни потратил на секцию тяжелой атлетики. В детстве я любил смотреть мультики про Человека-паука. Был там персонаж такой — Амбал. Преступный босс, один из антагонистов главного героя. В общем, я мысленно окрестил семейного врача Амбалом.

— Добрый день, — поздоровался я.

— Илья Назарович, — представился здоровяк. — Мне вкратце обрисовали твою проблему, Витенька. Присаживайся.

На фоне этого чувака я смотрюсь как иголка в сочетании со стогом сена.

Кабинет здешнего эскулапа совсем не похож на шаблоны, которые ожидаешь увидеть в государственной или частной клинике. Наверное, я попал в офис психотерапевта. Рабочий стол — в дальнем углу. Там же добротный деревянный стул. Остальное пространство занято ворсистым ковром, разнокалиберными креслами и пуфами, низкой тумбой с электрочайником на ней. Широкое окно распахнуто в лес. Свежо, приятно.

Присмотревшись получше, я заметил вмонтированный в стену дисплей и сенсорную клавиатуру на столешнице. Уже интересно. А еще мне показалось, что стены расчерчены тонкими линиями, обозначающими секции скрытых ниш. Думаю, не так прост этот кабинет, как поначалу видится непосвященному.

Усаживаюсь в кресло-мешок.

Целитель подхватывает стул, переносит поближе ко мне и устраивается напротив. Зуб даю, психотерапевт. Сейчас будет спрашивать про детство и жестокого папочку…

— Не буду, — хмыкнул Илья Назарович. — И вообще, научись ставить блоки.