Здоровенный ублюдок Поттер 2
Шрифт:
Из стены вышел упомянутый призрак, который сразу же жадно посмотрел на банки с эктоплазмой. Оплата им уже получена, поэтому сейчас он может только смотреть.
— Я, Миртл Элизабет Уоррен… — начала чтение клятвы Плакса.
Содержание клятвы было простым, но ёмким: непричинение вреда Гарри и людям, на которых он укажет, а также запрет на противоправные и дискредитирующие действия. То есть, этой клятвой Гарри обеспечивает свою безопасность, а также предотвращает появление аналога Пивза.
— Вот и хорошо! — заулыбался
— Да-да, конечно… — призрак исчез в стене.
— Можно мне?.. — Миртл выразительно и с вожделением посмотрела на банки с эктоплазмой.
— Да, пожалуйста, — деланно равнодушно пожал он плечами, открывая все банки.
Миртл жадно сунула пальцы в ближайшие и начала впитывать насыщенную эктоплазму убитых, когда-то очень давно, слизеринцев.
Плотность её тела становилась всё выше и выше, а затем произошла яркая зеленоватая вспышка, ненадолго ослепившая Гарри.
Проморгавшись, он огляделся, но не увидел призрака. Тут дверь туалетной кабинки скрипнула и открылась.
Миртл, с улыбкой до ушей, подошла к Гарри и своими руками подняла последнюю банку с эктоплазмой.
— Я чувствую, что могу всё… — произнесла она.
Далее она запрокинула голову и начала пить эктоплазму из банки.
Гарри не выдержал и пощупал её грудь.
Тактильные ощущения были сродни настоящим, но от неё, всё равно, давало холодком. Естественно, реакция последовала незамедлительно и это не ускользнуло от внимания Миртл.
— Пойдём в какое-нибудь другое место, — произнесла она. — Здесь слишком сыро.
— Теперь ты можешь ходить по замку? — спросил Гарри.
— Я чувствую, что могу покинуть его, — улыбнулась Миртл. — Но делать этого не буду.
— Почему? — спросил Гарри с улыбкой.
— Потому что ты здесь, Гар-р-р-ри… — понизила тон Миртл.
— А если я уеду? — спросил он.
— Тогда я последую за тобой, — пожала она плечами.
— Ты можешь стать невидимой? — сразу же спросил Гарри.
— Думаю, что… — Миртл исчезла. — Да.
— Тогда у нас не будет проблем, — вышел Гарри из кабинки.
Идеальное решение насущного вопроса было с блеском реализовано. Теперь у Гарри есть свой собственный полтергейст, которого ещё и трахать можно.
Глава десятая. Гарри, ты книжный червяк!
// СССР, г. Москва, 25 сентября 1992 года//
— … и всё идёт по плану! — надрывно орал гитарист, сидящий у подъезда девятиэтажки.
— Что вы себе позволяете?! — раздалось из окна третьего этажа. — Я милицию вызову!
— Э-э-э, и чо она мне сделает?! — прервал гитарный бой и песню музыкант. — Исполняю песни собственного исполнения! Семь часов вечера — законом не запрещено!
— Песни больно контрреволюционные! — ответили из окна.
Но возмущающимся было ясно,
Времена тревожные, а с Западом вновь обострение отношений. Ракетами грозят, оружием бряцают. А в Афганистане снова война..
Люди сомневались. Никто не знал, чему верить.
СМИ твердили, не переставая, что Ленин жив, впрочем, как и всегда… Но в этот раз они уверяли, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жив и здравствует.
На кухнях поговаривают, что это всё одна большая фальсификация. Ходят версии, что всё это временно, чтобы помягче убрать тело Ильича из Мавзолея. Кто-то говорит, что это американцы устроили, чтобы пошатнуть веру в Вождя. А кто-то уверен, что это всё евреи…
Музыкант, тем временем, по требованию собравшейся молодёжи, пошёл на второй заход.
— Границы ключ переломлен пополам, — запел музыкант. — А наш батюшка Ленин совсем усоп…
— Так, граждане, что здесь происходит? — появилось новое действующее лицо. — Младший лейтенант милиции Петров, участковый.
Гитарный бой вновь прервался.
— Песни пою, — ответил музыкант, поправив очки. — Законом не запрещено, пою в разрешённом месте…
— Ну-ка, напойте, пожалуйста, что вы пели только что, — попросил участковый.
— Границы ключ переполнен пополам, — послушно пропел музыкант, параллельно отбивая на струнах нужные аккорды.
— Дальше-дальше, — попросил участковый.
Тем временем тусовка вокруг музыканта как-то резко рассосалась и он остался на лавке один.
— А наш батюшка Ленин… — музыкант запнулся. — Не запрещено законом песни петь… Запрещённых списков нет давно уже…
— Не запрещено, — заулыбался участковый. — Пойте, гражданин, пойте.
— А наш батюшка Ленин совсем усоп! — решил что-то для себя музыкант. — Он разложился на плесень и липовый мёд…
— Достаточно! — прервал его участковый. — Пройдёмте в отделение.
— А за что?! — возмутился музыкант.
— Правильно, товарищ участковый! — поддакнула бабулька с третьего этажа. — Так её, контру!
— Оскорбление высшего должностного лица — это раз, — произнёс младший лейтенант милиции. — Осквернение памяти о самом Вожде — это два.
— Но не запрещено ведь… — вяло произнёс музыкант.
— Это уже суд будет решать, — улыбнулся участковый. — Советский суд — самый гуманный суд в мире.